– А я вот что скажу: паписты, сектанты или добрые английские протестанты, все они не станут рыть себе яму, а это значит, рыльце в пушку никому не покажут.– Старик в шляпе, снова хихикнув, добавил: – Да ладно бы только рыльце.

– Ну что вы об этом знаете? – запротестовал церковнослужитель.– Стоит одному только протянуть руку к чужому шестипенсовику, как другие тут же цап его за рукав.

– Ну и простота! Я не о шестипенсовиках толкую. А как насчет истории со школой?

– Никак не пойму, о чем это вы.

– Ну да, как же, не поймете.

– А что ты об этом слышал? – Второй старик вынул изо рта трубку.

– Да наверняка то же, что и ты. Этот каноник просто с языков не сходит.

Оба старика хрипло закудахтали. Курильщик задумчиво сделал глубокую затяжку и выпустил дым со словами:

– Директору школы невдомек, какой день недели самый вольготный.

– За исключением воскресений, когда «Красный лев» закрыт. Только тогда Эпплтон не торчит вечером в кабаке.

Второй старик ухмыльнулся:

– Вот почему у Шелдрика так долго были развязаны руки.

– Постыдились бы нести такую чушь! – произнес молодой.

– Настоятель дорого бы дал, чтобы избавиться от этой парочки; он спит и видит, как бы закрыть школу и разогнать всю шайку-лейку, – добавил старик в шляпе.

– Ерунда! – возмутился церковнослужитель.– Собор не может существовать без школы.

– Ах вот как, ерунда? А что насчет их общего собрания завтра утром?

– Собрание капитула, об этом вы говорите? Ну да. И что же?

– Ради того-то оно и собирается. Но только ничего у него не выйдет.

– Почему не выйдет?

– А из-за этой лисы Слэттери. У него все козыри, он творит, чего его левая нога захочет. И настоятель не смеет его тронуть.

– Что это вы говорите? Настоятель волен делать все, что пожелает.

– Только не с мастером Слэттери. Он такой вони напустит, что все они задохнутся.

– Ерунду вы говорите, – воскликнул церковнослужитель, но старик в шляпе не обратил на него внимания.

– Похоже, он вчера вечером взял что-то из дома Шелдрика и теперь никто не может и пальцем к нему притронуться.

– И что же это? – спросил второй старик. Его приятель пожал плечами:

– Что бы это ни было, но если оно выйдет на поверхность, не миновать большого скандала и полетят головы. Потому настоятель не может ничего с ним поделать, хотя с большим удовольствием указал бы ему на дверь. Ему и его супружнице.– Он осмотрелся, а потом подмигнул так лихо, что все его лицо неузнаваемо исказилось. Второй старик рассмеялся.

– Его супружнице? Вы о чем? – презрительно фыркнул молодой человек.

– Да не строй из себя простофилю, – проговорил старик в шляпе.– Неужто не слышал, что о нем болтают на всех перекрестках?

Я заметил, как приятель, оглядываясь на меня, тронул его за рукав и как старик в шляпе тоже оглянулся, – и мне внезапно стало неловко. Что же я делаю: сижу и слушаю сплетни людей злых и непросвещенных. И все же то, что они сказали, приоткрыло мне глаза на трудности, из-за которых лишился покоя Остин. Безусловно, со школой все было не так просто и положению моего друга что-то угрожало. Я вспомнил, что и Газзард, и доктор Локард упоминали о важном собрании капитула, назначенном на завтрашнее утро. Но кто этот Слэттери и что за козыри он имеет на руках?

Было уже поздно. Я встал и направился на Соборную площадь. Огибая восточный конец собора, я заметил в окнах движущиеся огни и тени и очень удивился. Вчера вечером главный служитель сказал, что работы продолжатся до восьми или девяти. Я взглянул на свои часы. Они показывали половину одиннадцатого. Я подумал о только что подслушанном разговоре и поднялся по ступеням. Перешагнув порог, я едва не задохнулся: в воздухе стоял сильный и очень неприятный запах. Застарелый и гнилой, он заставлял думать о чем-то худшем, чем плохие сточные трубы.

Под башней средокрестия перемещались фонари, и я поспешил туда. Там возились несколько рабочих с инструментами, а чуть в стороне стоял доктор Систерсон, поглощенный беседой с мастером. Старик-служитель, как в прошлый раз, наблюдал; и когда я приблизился, приветствовал меня вежливо и с торжественной серьезностью.

– Бога ради, что произошло? – спросил я.– Утечка газа? Старик помотал головой:

– Это все из-за работ. Не нужно было их затевать. Сняли вот там плиты, и видите, что открылось.– Он указал на тонкую трещину в стене трансепта, длиной приблизительно в два фута.

– Должно быть, пол рядом чуть опустился, – предположил я.– Не повреждена ли газовая труба? Отсюда, наверное, и запах.

Газзард пожал плечами, выражая отчаяние и недоумение:

– Сэр, в этой части здания нет газовых труб. Мы понятия не имеем, откуда идет запах.

– Тогда я так же теряюсь в догадках, как и вы.

– Мастер следовал вашему совету, как распорядился доктор Систерсон.

Уловив в его словах упрек, я быстро проговорил:

– Боюсь, он допустил промах, когда пытался следовать моему совету. Прежде чем затевать работы в старом здании, нужно очень многое узнать о его конструкции.

– А вы хорошо разбираетесь в старых зданиях, сэр?

Я всмотрелся в его лицо. Не думает ли он возложить на меня часть вины?

– Ну, я немного сведущ в истории архитектуры, хотя, конечно, на дилетантском уровне. Кстати, я бы очень хотел взойти на башню.

В то же мгновение мистер Систерсон взглянул в мою сторону, улыбнулся и жестом показал, что скоро ко мне присоединится.

– Вы уж простите меня, сэр, – отозвался старый служитель, – но это никак не в моей власти. У меня нет даже ключей от той двери. Туда никого не пускают – по приказу настоятеля и капитула. Там слишком опасно.

– Ну да, понятно.

В конце концов, подумал я, шпиль находился в угрожающем состоянии два века назад, может быть неустойчив и сейчас.

Мистер Систерсон приблизился и поздоровался со мной.

– Положение аховое.– Далее сейчас, в критические минуты, с его лица не сходила любезная улыбка.

Я наморщил нос:

– А запах!

– Откуда он взялся – полнейшая загадка. Боюсь и подумать о том, что скажет Балмер завтра, когда вернется. Он и в лучшие времена не стесняется в выражениях.

Я протянул Систерсону связку рукописей:

– По крайней мере, я рад случаю вернуть вам вот это.

– Неужели уже прочли?

– До последнего слова. И желал бы поговорить с вами и услышать ваше мнение.