— А девчонки? Неужели они тоже согласны? — кажется, он ещё больше удивился.

— А как же! Если бы не были согласны, не пришли бы… — он вдруг взглянул в их сторону. — Ты гляди, какие косяки на тебя давит Настена! Как она тебе?

— Нормально, — Серафим вдруг смутился.

— Вот и решено: мне — Надька, тебе — Настена…

Сели за стол. Как ни уговаривали Серафима, он так ни капли и не выпил. Поддерживая его, Настя тоже лишь пригубила, зато Данилка и Надежда разошлись не на шутку и вскоре опьянели настолько, что готовы были перейти к интимным ласкам прямо за столом. Во всяком случае, когда Данилка вывалил её пышные груди наружу и принялся их тискать, подмигивая Серафиму, чтобы тот тоже приступал к действию.

В какой-то момент Надежда не выдержала, взглянула на свою подругу и, пьяно икнув, развязно проговорила:

— Настена, хватит из себя целочку разыгрывать, чего сидишь бесплатно? Помоги Семушке расслабиться!

— Не боись, подруга, мы сами разберёмся… — заметила «скромная» Настя.

Затем она подняла свои глаза на Серафима, призывно посмотрела, провела пальчиком по его губам. И вдруг, несколько грубовато, совсем по-мужски, обхватила ладонями его голову, впилась губами ему в губы, а когда почувствовала, что он откликнулся на её поцелуй, Настя взяла его руку, смело сунула её под подол своей коротенькой юбчонки прямо между ног и тут же зажала её своими бёдрами.

Это оказалось столь неожиданным, что Серафим не успел среагировать, но когда его пальцы ощутили горячую девичью кожу, по всему его телу пробежала какая-то странная волна. Что это было, он не понимал: никогда ничего подобного не испытывал. Он вдруг ощутил, как в его штанах зашевелилось его мужское достоинство, которое стало расти и твердеть. Почему-то это напугало его, и он, выдернув руку, резко отстранился от девушки.

— Почему? — с удивлением прошептала Настя в его ухо.

— Не могу я так! — шёпотом бросил он.

— Как? — не поняла Настя.

— При них не могу, — кивнул Серафим на двух увлечённых друг другом ребят.

— И что же нам делать?

— Давай уйдём отсюда? — У тебя есть куда?

— Нет…

— Ладно, пошли, — чуть подумав, ответила Настя.

— Куда?

— Ко мне!

— К тебе?

— Ну… Да ты не боись: мать сегодня в ночную, — игриво пояснила Настя и тут же испытывающе взглянула ему в глаза.

— Что?

— Я на Амурских живу, не боишься?..

* * *

Район Амурских улиц был одним из самых криминальных районов в Омске. На этой окраине города селили в ветхих рабочих общежитиях бывших зэков, освободившихся из мест заключения после отбытия наказания, там же стояли ветхие домишки, в которых обитали пьяницы, хулиганы, дебоширы.

Оказаться в такой дыре всё равно, что оказаться на дне. Не было ни одного дня, чтобы район Амурских не попадал в криминальную сводку новостей.

* * *

— А чего мне бояться, пошли… — нервно предложил он: все ещё переживая те ощущения, которые появились во время прикосновения к её нежной коже между ног.

Почти всю дорогу они шли молча и сосредоточенно. Нужно заметить, что им не нужны были слова: их руки, соприкасаясь иногда, говорили больше, чем слова. Как-то, помогая Насте перешагнуть через лужу, он поддержал её за локоть и ощутил, как по телу девушки тоже пробежала дрожь.

— Ты мне нравишься, Сема! — прошептала она и прижалась к его плечу своей пышной грудью.

Серафим хотел что-то сказать, но не успел:

— У, черт! — вырвалось у Насти. — Так я и знала, — в её голосе послышался страх.

— Что случилось?

— Сыч со своей кодлой, — прошептала девушка.

Серафим заметил даже в сумерках, как её лицо сильно побледнело.

Серафим посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд Насти: метрах в ста пятидесяти навстречу им двигалась компания из четырех молодых парней.

— Кто такой Сыч?

— Местный авторитет: настоящий бандит! Давай свернём в сторону, — её голос испуганно дрогнул.

— А где твой дом?

— Вон там, — кивнула она в сторону, откуда шли те, кто её напугал.

— Ну и иди спокойно… А может ты ему что-то должна? — прямо спросил Серафим.

— Ничего я ему не должна! — твёрдо заверила она. — Но поверь, этот Сыч спокойно пройти нам не даст… Слушай, Семушка, ты возвращайся, а я задержу их…

— Я понял! Ты же с ним встречалась? — догадался вдруг Серафим.

— Встречалась… — кивнула Настя. — Думала, он нормальный парень, а Сыч самый настоящий садист, — она горько всхлипнула. — Ширнется наркотиком и давай издеваться… Однажды даже бритвой мне руку порезал! Вот я его и бросила…

— Вот сволочь! — ругнулся Серафим. — Иди рядом и ничего не бойся, — спокойно предложил он.

— Да они ж убьют тебя! — всхлипнула она.

— Пусть попробуют, — зло процедил он сквозь зубы.

Расстояние между ними быстро сокращалось, и когда до компании Сыча осталось метров пять и казалось, что они спокойно разойдутся, сутулый парень лет тридцати, с довольно симпатичным лицом и многочисленными наколками на руках, резко повернулся в их сторону, словно до этого их и не видел.

— Ба-ба-ба! — ехидно воскликнул он. — Посмотрите, пацаны, кого я вижу. Настена, любовь моя, с кем это ты шлындраешь по нашей улице? Кто это оказался таким смелым, что решился сунуться на нашу территорию?

— Сыч, не трогай его! — испуганно воскликнула Настя.

— Да кому нужен этот шпиндель? — брезгливо усмехнулся тот. — Так, поговорим по душам и отпустим, если окажется с понятием… — Сыч повернулся к своим приятелям и хитро подмигнул: — Правильно я базарю, братва?

— Конечно, Сыч! — осклабились те.

— Ну, чо, шпиндель, поговорим? — спросил Сыч.

— Прошу, не трогай его, Сыч! — вновь вскрикнула Настя.

— Молчи, шалава! — грубо оборвал её Сыч. — С тобой я потом побазарю… — в его голосе слышалась явная угроза.

— Погоди, Настена, — тихо заметил Серафим, в его голосе явно ощущался металл.

Поначалу его задело, что Сыч назвал его шпинделем, и он разозлился. Кому не станет обидно? А кроме того Сыч обозвал и Настю: девушку, которая была с ним.

— Их же четверо, — испуганно и обречённо прошептала девушка. — Уходи, я сама разберусь с Сычем…

— Я никому не позволю оскорблять девушку! — недовольно проговорил Серафим, глядя на Сыча.

— Девушку? — деланно расхохотался тот. — Девушку с тремя щёлочками! — он подал знак приятелям.

Те быстро окружили их, в открытую усмехаясь и предвкушая, как будут бить чужака.