В глубине моря живут всякие чудовища, но ни одно из них пока не вышло на поверхность.

Я не унываю, что не вижу никого, кроме папы и чаек. Я чувствую – это катание изменит меня.

Я пишу о всём, что меня будоражит, и не могу остановиться. Интересно, есть на свете люди, которых письмо воодушевляет так же сильно, как и меня? Есть писатели, которые пишут о любви, о тайнах, о приключениях, и все они очень похожи друг на друга, ведь они несут свет и помогают людям. Хорошо ещё, наверное, иметь музу! Я не думаю, что писатель без музы не является писателем. Только с музой всё происходит намного увлекательнее. Я нахожу своих муз в природе, потому что с детства близок к ней. Мои музы дремлют под ветвями старого дуба, растущего за домом, нашёптывают мне разные приятности, выходя из пены морской. Я люблю их за то, что они всегда рядом, и готовы помочь, как и родители.

Вот, папа кладёт мне руку на плечо, как мама на кухне. Он также трогателен, как она, и он не знает, насколько сильно мне нравится маяк. Папа говорил, как раньше маяк освещал путь всем великим мореходам, что долго странствовали и открывали новые земли. Давно это было. Сейчас же электронные лампы не горят, и он стоит одиноким столбиком возле скал, и никто не знает, что находится внутри него. Я считаю, что ничего. Но я проверю, если так надо будет, и заберусь наверх с Авророй. Если будет закрыт вход на маяк, то я обязательно спрошу папу, зачем его закрыли и кто. Зачем нам мучиться с дверью? Я ведь так хочу распахнуть её широко-широко, побежать по ступеням к фонарю и посмотреть на море с высоты!

Аврора грустит. Она несчастное создание. Ей только два года, она юная и пугается любого шороха. Я же боюсь, что она убежит от нас навсегда из-за меня, потому что я не забочусь о ней, как нужно. Я смеюсь над ней, и мне бывает стыдно. У неё огромное сердце, оно намного больше, чем у меня, чем у папы и мамы, чем у бабушки. Оно несоизмеримо огромное по сравнению с нашими маленькими человеческими сердцами…

Заработал моторчик. Они подплыли к маяку, и Лёша выбрался из лодки, чтобы размять ноги. Он забрал сумку и поднял на руки тихую Аврору, испытывающую ужас.

– Ну же, побегай здесь, пока стоим.

– Она до сих пор нервничает? Ай, оставь её уже в лодке, пусть лежит там!

– Нет. Она должна быть смелой.

Лёша опустил Аврору, и она остановилась, поджав хвост.

Время от времени вздымались тёмные волны и накрывали ветхий мост, ведущий к полосатому маяку.

– Я хочу наверх.

– Зачем это тебе?

– Уж очень интересно. Пожалуйста, ты можешь идти первым! – протянул Лёша.

Он потянул за ручку двери. Та распахнулась без особого усилия, и наружу потянуло душной сыростью. Лёша зажал нос пальцами, чтобы не чувствовать тошнотворный запах плесени, скрылся позади папы. Он зажёг фонарик, который всегда носил при себе, и ступил в узкое полупустое помещение с круглыми стенами. Лестница шла прямиком к главной части маяка через кладовую и другую запущенную комнату, в которой лежал старый коричневый шкаф и стояла убогая кровать.

Приходилось на носочках ступать предельно осторожно и медленно по неустойчивым ступеням. Лёша оступился на середине пути и, невольно охнув, крепче схватился за папин рукав.

Наверху он высунул голову из расколотого окна, закричал громко-прегромко: «Я здесь!» – и разбудил мирно спящих чаек. Они встрепенулись крыльями, покинули гнездо и улетели за светлеющий горизонт.

Мир был огромным и таинственным. Лёша хотел скорее повзрослеть и полностью изучить его.

– Не порежься.

– Постараюсь.

Он походил по разбитому стеклу и вдруг услышал громкий голос в отдалении.

«Это я здесь! А где ты?» зазвучал он явственно.

– Пап, ты ничего не слышал? – спросил Лёша и затаил дыхание. Он твёрдо верил, что голос ему всего-навсего почудился. Возможно, это были проделки ветра, усиливавшегося снаружи, или беззлобные шутки волн.

– Я слышу только тебя. А что?

– Я принял шум воды за нечто другое.

– За что же?

– Ты не поверишь. Кажется, что под маяком стоял мальчик. Он что-то сказал, а после замолчал. Я не понимаю, кем он может быть.

– Это была вода, – сказал с неловкостью папа. – Больше ничего. Да ты успокойся, подыши глубже воздухом, и всё пройдёт. Представляешь, я бы никогда не поднялся сюда, если бы не ты, – перевёл он тему разговора. – Я вообще бы мало чего сделал без тебя.

– Например?

– Я всю жизнь жил у моря и никогда не любил его. Не знаю, как такое возможно. С твоим появлением я захотел впервые пойти на лодке. А когда тебе исполнилось шесть, и ты торопился к берегу, то впервые очутился на волнах. Твоя любовь была настолько сильной, что передалась мне.

– Так не бывает. Но я верю, что с тобой произошло именно так.

«С кем произошло? Ну же, ответь мне, неизвестный мальчик!» задрожал голос, точно говорящий собирался плакать.

Лёша попробовал прогнать голос и бросился с раздражением вниз по лестнице. «Кому вздумалось подшучивать надо мной? Я разберусь с шутником, чтобы не доставал меня. Сумкой зашибу», – подумал он.

Папа в растерянности побежал за ним, и когда они оба спустились наружу, то никакого другого мальчика не заметили. Аврора гуляла на мосту, весело махая хвостом, когда её окатывали пышные кружева пены. Она тотчас рванула к Лёше и залаяла, когда ощутила его смутное беспокойство.

– Да что с тобой творится?

– Я очень устал, – сказал он. – Домой хочу.

– Ты был так взволнован, когда собирался сюда, – заметил папа. – Как дневник? Хорошо пишется?

– Отлично, – огрызнулся Лёша. – Больше ничего не скажу, извини.

– Я не буду спрашивать. Потом, может быть, как ты успокоишься.

Выход в море был окончательно испорчен.

Лёша прыгнул в лодку и в мрачных раздумьях просидел так до самого конца, а на берегу дописал страницу.

…Так надеялся, что порадуюсь, а на самом деле разозлился! Я не ожидал, что папа поверит тому, чего сам не слышал. Если голос появится, то ему точно несдобровать.

Есть такой фразеологизм (то есть, устойчивое словосочетание), тараканы в голове. Что, если в моей голове появился такой таракан, и он хорошо знает наш язык? Тогда почему же он совсем один, где остальные тараканы? Или это только начало, и остальные скоро придут? Откуда?..

Я мало чего понимаю в тараканах и с брезгливостью отношусь к ним. Однажды, мама задавила рыжего таракана в гостиной бабушкиной тапкой, и они весь день обыскивали дом на наличие насекомых. Я не выходил из комнаты, чтобы не повстречаться лицом к лицу с усачом.

«Ты не будешь общаться со мной?» спросил голос печально.

Лёша впервые решил ответить ему.