— Не откажемся, государь, — сказал Мило, у которого все животики подвело.

— Вот спасибо так спасибо, — добавил Тактик.

Ляпсус же ничего не сказал, потому что с набитым ртом разговаривать неприлично, и в мгновение ока все трое съели все подчистую.

— Не хотите ли прибавить к первому второе? — спросил Матемагик и вновь наполнил их миски, которые тут же были опустошены с не меньшей скоростью.

— Где второе, там и третье, — продолжал король, вновь и вновь наполняя миски, —

и четвертое…

и пятое…

и шестое…

и седьмое.

«Чудно! — думал Мило, вылизывая седьмую миску. — Чем больше я ем, тем больше хочется».

— Лучше восемь раз по разу, — продолжал Матемагик, — чем ни разу восемь раз. — И они продолжили есть, есть, есть.

Мило съел девять порций, Тактик — одиннадцать, а Ляпсус в один присест целых двадцать три — только после этого Матемагик снова дунул в свисток, котел унесли, и цифродобытчики вернулись к работе.

— У-ф-ф-ф, — пропыхтел Ляпсус, вдруг ощутив, что проголодался в двадцать три раза больше прежнего, — я, с позволения сказать, не насытился.

— Я тоже, — пожаловался Мило, у которого после еды в животе стало пусто, как никогда. — А съел, кажется, ужас сколько!

— О да, — воскликнул довольный Додекаэдр, утирая свои рты, — восхитительная стряпня! Фирменное блюдо нашего королевства — числятина под минус-соусом!

— Только вот беда, есть охота пуще прежнего, — с трудом вымолвил Тактик, в изнеможении прислонившись к большому камню.

— Разумеется, — отвечал Матемагик, — а как же иначе? Чем больше ешь, тем больше хочется — это всем известно.

— Да? — протянул Мило. — Ведь так никогда не наешься?

— Что значит не наешься? — нахмурился король. — Мы в Числовенции идем от противного: едим, когда сыты, до тех пор, пока не проголодаемся. Ибо не иметь ничего — значит иметь все. Весьма экономичная система. А у вас, видно, животы были набиты, коль вы столько смогли поглотить!

— Весьма логично, — подтвердил Додекаэдр. — Ведь чем больше хочется, тем меньше получается, а чем меньше получается, тем больше имеется. Это — простейшая арифметика. Предположим, к тому, что есть, ты что-то прибавил. Значит, этого у тебя стало — что?

— Больше, — мгновенно сообразил Мило.

— Ответ правильный, — кивнул тот. — Теперь предположим, к тому, что есть, ты ничего не прибавил. Значит?..

— Значит, сколько было, столько и осталось, — уже не так уверенно ответил Мило.

— Великолепно! А теперь предположим, что к тому, что есть, ты прибавил меньше, чем ничего. Это значит…

— Это значит — НЕ-ДО-ЕСТЬ! — горестно возопил Ляпсус, вдруг сообразив, чего именно двадцать три миски он съел.

— Что не так уж и плохо, — проговорил Додекаэдр устами самого сочувственного из всех своих лиц. — Через пару часов вы снова насытитесь, как раз к ужину.

— Видите ли, — тихо и грустно заметил Мило, — мы едим тогда, когда хотим есть.

— Какой оригинальный подход, — молвил Математик и, подняв посох над головой, потер ластиком пещерный свод. — Скажи еще, будто спать вы ложитесь, когда хотите спать? Так я и поверил! — Он еще не закончил этой фразы, как пещера, цифродобытчики и Додекаэдр вдруг исчезли, а гости вместе с хозяином оказались в королевском кабинете. — Прекрасный способ передвижения, — небрежно объяснил он ошеломленным путешественникам. — Хочешь изменить свои координаты — все сотри и начни с нуля. Будьте как дома.

— Вы всегда так перемещаетесь? — спросил Мило, с любопытством оглядывая странную круглую комнату с шестнадцатью бойницами, точно соответствующими шестнадцати румбам компаса: но окружности комнаты — числа от нуля до трехсот шестидесяти, по числу градусов; на полу, на стенах, на полках и шкафах, па столах и стульях, на скамьях и даже на потолке — на всех предметах — таблички с обозначеньем высоты, ширины, глубины каждого и расстояния между ними; на треноге посреди кабинета — большущая грифельная доска со множеством висящих на гвоздиках линеек, циркулей, мерных стаканов, весов, рулеток и прочих приборов для измерения всего чего угодно любым возможным способом.

— Разумеется, не всегда, — ответил Матемагик и, прочертив острием посоха тонкую прямую в воздухе, легко перенесся по ней из одного конца комнаты в другой. — Чаще всего я выбираю кратчайшее расстояние между двумя точками. А ежели дела требуют моего присутствия сразу в нескольких местах, — и он написал на доске: 7х1=7, — я попросту умножаюсь.

Тут же семеро Матемагиков стали в ряд, и все они походили друг на друга как две капли воды.

— Как это у вас получается? — поразился Мило.

— Очень просто, — отвечали все семеро в один голос. — У нас есть волшебный посох. — Сказав это, шестеро Матемагиков вычеркнули себя и исчезли.

— Да разве это посох, — возразил Ляпсус, помахивая своей тростью, — это у вас, с позволения сказать, карандаш какой-то.

— Совершенно верно, — согласился Матемагик. — Но коль скоро вы научитесь им пользоваться, вашим возможностям не будет предела.

— А вы умеете показывать номера с исчезновением? — разволновался Мило.

— Почему бы и нет, — отвечал тот, шагнув к доске. — Подойди поближе и следи внимательно.

Для начала Матемагик продемонстрировал, что ни в рукавах у себя, ни в шапке, ни за спиной ничего не прячет, а потом быстро начертал на доске: «4+9–2х16+1:3х6-67+8х2–3+26-1:34+3:7+2–5=?» — и замер в ожидании.

— Семнадцать! — первым завопил Ляпсус, ляпнув, как всегда, невпопад.

— Нет, всего получается — ноль, — поправил жучилу Мило.

— Вот именно, круглое ничто, дырка от бублика, — сказал Матемагик с театральным поклоном, и вся строчка цифр на их глазах исчезла. — Итак, что еще вас интересует?

— Если можно, — попросил Мило, — покажите самую длинную цифру.

— С нашим удовольствием, — воскликнул король, распахнув дверь одного из шкафов. — Она хранится здесь. Четверо цифродобытчиков с трудом выкопали ее.

В шкафу оказалась, такая длинная, каких Мило еще не встречал.

— Нет, я не это имел в виду, — сказал он. — Я хотел бы посмотреть на самую большую цифру.

— Пожалуйста. — И Математик распахнул другой шкаф. — Вот она. Ее привезли сюда на трех телегах.

В этом шкафу хранилась самая большая из всех возможных. В ширину она была, как тройка в длину, и в длину — не меньше.