она и была рядом с Русланом. Слабачкой и размазней. И сама себя не узнавала.

– Знаешь, Дарь Демидовна, – вкрадчиво вдруг пробормотал Ермаков, – мне кажется, ты совсем не о тех вещах думаешь сейчас.

– О чем мне еще думать? – фыркнула Дарья, носом она касалась горячей кожи на груди Руса, ладонями гладила плечо и колючую щеку. А ее футболка задралась почти до самой талии. Но ведь темно, еще и под одеялом, все равно никто не видит.

Двуспальная кровать скрипнула под весом тела Ермака, а Дашка оказалась прижатой спиной к матрасу. Поздним вечером, когда ложились спать, Дарья и не обратила внимания на то, что Руслан лег нагишом. Впрочем, Дашка была настолько уставшей, что уже и не соображала ничего толком. Рухнула в кровать и отключилась.

А сейчас даже смутилась. Она ведь прежде не делила постель ни с кем. Особенно с обнаженным мужчиной.

– Например о том, что на тебе до хрена одежды, – пробормотал Ермаков и легко устроился меж разведенных бедер. Дарья будто и не контролировала собственное тело. Рус делал это за нее.

Возбужденные твердый член уперся в нее, и мешала лишь ткань трусиков. Рус потерся бедрами так, что Дарья готова была застонать.

– Я хочу, чтобы ты не думала о всяких глупостях, малышка, – шептал мужчина прямо в ее губы, а Дарья все же застонала.

Там, внизу, было уже очень горячо и мокро, а все тело становилось невероятно чувствительным. Словно каждый нерв оголен.

Горячие ладони нырнули под ее футболку, накрыли ноющую от возбуждения грудь. Грубоватые пальцы принялись перекатывать сосок.

Дарья скрестила ноги, обвила ими бедра Руслана, уперлась пятками в его поясницу, а пальцы вонзила в широкие плечи, наверное, даже поцарапав ногтями кожу.

– Какая же ты у меня…, – сквозь колотящийся в ушах пульс расслышала Дарья, – кошка моя дикая.

Она действительно чувствовала, как внутри просыпается дикая ярость. Но не та, которую девушка испытывала на ринге во время боя. Эти чувства были иными, сродни ломке наркомана. Руслан был ее наркотиком. Дарья это осознала сейчас.

Ловко извернувшись, Дарья повалила Руса на спину. Понимала, что он поддается ей. Но как же сладко было чувствовать его всей кожей.

Дарья поерзала бедрами, мысленно проклиная ткань влажных трусиков. И закрыла глаза от удовольствия, когда горячие ладони огладили ее спину, талию, ягодицы, бедра.

Ее ладони уперлись в широкую грудную клетку. Девушка развела пальцы, лаская горошины сосков. И открыла глаза.

Она сидела на Руслане, тихонько раскачиваясь, взад и вперед, сходила с ума от того, как твердая плоть давила на нее через ткань. Но больше всего Дарью волновал взгляд любимого мужчины. Он смотрел на нее так… Будто… Словно…

Всего на секунду Дашкины мозги вернулись на место, выплыли из чувственного наслаждения близостью, и девушка шепнула:

– Это мне угрожали? Ты из-за меня уволился?

Пришлось наклониться ниже, чтобы видеть темные горящие страстью глаза Руслана.

– Так нечестно, Даш. У меня ж сейчас мозги совсем не думают.

– А ты просто скажи правду, – потребовала Дарья и вновь потерлась бедрами, дразня Ермака. Еще и рукой нырнула ниже, коснулась кончиками пальцев головки, огладила, размазав влагу.

Руслан глухо рыкнул, подхватил Дашку, точно пушинку, и подтянул выше.

Дарья вскрикнула, когда поняла, что ее промежность оказалась в опасной близости от мужского лица.

Покраснела вся. Вспыхнула смущением. Это ведь… как минимум, не гигиенично!

Но все здравые мысли испарились, стоило Русу сдвинуть ненавистные Дашке трусики.

Руками он удерживал ее неподвижно. А ртом вытворял такие вещи, о которых Дарья боялась даже думать.

Чтобы не свалиться, Дашке пришлось схватиться за резное изголовье кровати. А Руслан словно пытал ее наслаждением, наказывал.

Дарья уже не могла контролировать себя. Двигалась навстречу порочным ласкам и движениям языка, легким или требовательным. И когда наслаждение стало нестерпимым, Дарья забилась в чувственном оргазме. Она рассыпалась на сто тысяч крохотных Дашек Ирбис и никак не могла вернуться в реальность.

Только чувствовала, как Рус вернул ее обратно, на свои бедра, притянул к себе, жадно поцеловал в губы. Этот поцелуй отличался, был порочным и жадным настолько, что Дашка перестала смущаться. Да и смысл краснеть, если рот Ермакова ласкал ее так откровенно.

А потому Дарья не возражала, когда Рус избавил ее от трусиков. А следом и от футболки. Охнула, стоило любимому уложить ее спиной на прохладную простыню.

С готовностью развела бедра, принимая горячую, обжигающую плоть Руслана в себя. Одним движением он вошел в нее плавно и до конца. Кажется, коснулся ее глупого влюбленного сердечка.

И Дарья всхлипнула. Настолько остро и глубоко он был. Растягивал ее. Заставлял кричать от удовольствия. Он принадлежал ей сейчас. Только ей одной. В эту секунду.

Дарья, должно быть, совсем потеряла рассудок. Потому что не сразу расслышала собственный шепот. Свои же слова. Которые она шептала при каждом медленном толчке в ее тело.

***

Сначала Ермак решил, что ослышался. Он ведь и без того утонул в этой девчонке. А здесь, когда она кончала в его руках, когда он языком слизывал ее сок, смаковал вкус ее удовольствия, он и вовсе сошел с ума. Оторвался от реальности. И совсем не планировал возвращаться обратно.

Потому, когда расслышал произнесенные сбивчивым шепотом рваные фразы, подумал, что бредит. Но нет, Дарья говорила именно это. Под каждое плавное скольжение, а ведь Ермаку хотелось отпустить себя, сорваться, сбиться с медленного ритма. Хотелось вколачиваться в нее глубже, резче, сильнее, еще и еще, до опустошения…

– Люблю…,– шептала Даша. – Тебя… Я… Тебя… Люблю…

Она повторяла вновь и вновь, заставляя Руслана ускоряться. Он не хотел, совсем не планировал, но сорвался в дикий темп. А сердце тарахтело, точно вот-вот взорвется. И взорвалось, оглушив Руса грохотом.

Он жадно дышал, уткнувшись в подушку поверх девичьего плеча. И никак не мог пошевелиться, хотя понимал, что собой придавил Дашку.

Пришлось собрать последние силы и перевернуться. Дарья крепко держалась за его плечи, затылок, гладила пальцами волосы, целовала в уголок рта и в щеку.

Черт, у него же щетина, как наждак! Но Дашенька не жаловалась. Лишь прижимала его к себе крепче. А он все еще был внутри нее. И меж их телами растекалась его сперма.

Черт! Он же давно не пацан, а никакой ответственности! Он должен был, обязан позаботиться о безопасности. Но его мозгов хватило только на то, чтобы оградить Дарью от воздействий извне. Но ведь он и сам для нее – угроза.

У нее вся жизнь впереди. Наверняка, в двадцать три Дарья не планировала рожать ребенка, еще и от кого? От бывшего