Вальтер опустился перед девушкой на колени и поцеловал её ноги. Она же сказала:

– Да, да. Как ты хочешь, так я и сделаю, но позволь вначале спросить тебя кое о чём. Ты похоронил это ужасное создание? Ты скрыл его в земле?

Вальтер понял, что страх всё ещё переполняет её, и юноша подумал о том, как мало он знает обо всём, что происходило здесь до его появления. Ответил же он так:

– Нежная моя! Я ещё не сделал этого, но если тебе кажется, что его надо теперь похоронить, то я тотчас же пойду и всё сделаю.

– Пойди, – ответила девушка. – Но сначала ты должен отрубить ему голову, а когда ты будешь его закапывать, положи её рядом с задом. Иначе может случиться страшное. Прошу тебя, поверь мне: захоронить карлу не будет лишней предосторожностью!

– Я и не думал сомневаться, – отозвался Вальтер. – Конечно, трудно убить зло такой силы, какая была в нём.

Он достал свой меч и пошёл было в поле копать карле могилу, но девушка остановила его.

– Я должна пойти с тобой. Страх переполняет меня, и я не могу оставаться здесь одна.

И они вдвоём пошли туда, где лежал мёртвый карла. Девушка не осмелилась взглянуть на него, но Вальтер заметил, что тот был опоясан большим грубым саксом*. Вальтер вынул его из ножен и отрубил уроду страшную голову его же собственным оружием. Затем с помощью девушки он вырыл могилу. Она копала мечом Вальтера, а он сам – ужасным саксом. Наконец, могила получилась достаточно глубокой и в меру широкой. Они положили в неё карлу вместе с его оружием, а затем закопали.

После погребения карлы Вальтер с девушкой спустились обратно к речке, и он попросил её:

– А теперь расскажи мне свою историю.

– Не здесь, друг мой, – ответила девушка. – Это место – место малодушия и страха перед мерзким негодяем. Словами не описать, какой же он мерзкий! Давай уйдём отсюда! Ты видишь, я снова вернулась к жизни.

– Но, – возразил Вальтер, – ты же ранена стрелой карлы. Ты выдержишь путь?

Девушка засмеялась:

– Если бы за всю мою жизнь я не испытывала большей боли, то не о чем было бы мне и рассказывать, но я вижу, что тебе доставляет печаль эта рана. Мы её быстро вылечим.

После недолгих поисков возле речки девушка нашла нужные ей травы. Что-то пошептав над ними, она протянула их Вальтеру, чтобы тот сделал повязку. Вальтер оторвал от своей рубахи полосу ткани и примотал травы к раненой руке девушки. После этого она была готова выступить в путь, но Вальтер остановил её.

– Ты же босая, а если наша дорога будет проходить по местам, похожим на те, что мы оставили позади, то ты быстро собьёшь ноги, и наше путешествие закончится. Я, кажется, придумал, как сделать тебе башмаки.

Она же возразила:

– Я вполне могу идти и босой. Пожалуйста, прошу тебя, давай не будем задерживаться здесь. Отойдём подальше! Хотя бы на милю…

Она так жалобно посмотрела на Вальтера, что он не мог больше возражать.

Беглецы пересекли речку и отправились в дальнейший путь. Нападение карлы задержало их, было уже ближе к полудню. Но, пройдя всего одну милю, они сели в тени развесистой акации. Невдалеке виднелись горы. Вальтер сказал:

– Сейчас я буду вырезать из подола своей куртки башмаки для тебя. Она сделана из буйволовой кожи и хорошо подойдёт для этого, а ты, пока я работаю, расскажешь мне свою историю.

– Ты очень добр, – отозвалась девушка. – Но я попрошу тебя ещё об одном одолжении. Давай подождём с моим рассказом до конца дня. Нам сейчас лучше уйти как можно дальше от этих мест. Хотя ты и убил карлу-короля, но могут быть и другие существа из его рода. Некоторые места в лесу кишат такими, как он. Конечно, разума им недостаёт. Они ведь лишь ненамного умнее диких зверей, и если их, как ищеек, не пустить по следу, то сами они могут только случайно наткнуться на нас. Но есть и ещё одна причина, по которой я прошу тебя отложить рассказ, – добавила она, краснея. – Хоть я уже почти не боюсь твоего гнева, так как со мной ты всегда оставался добрым, я всё же стыжусь того, о чём должна тебе поведать. Впереди у нас так много времени до конца этого чудесного дня! Давай просто насладимся отдыхом, а когда ты сделаешь мне обувь, сразу отправимся в путь.

Вальтер ласково поцеловал её и согласился. Он начал кроить кожу и постепенно изготовил башмаки. Девушка примерила их и сказала с улыбкой:

– Теперь я вновь чувствую себя здоровой и сильной, и это не только благодаря нашему отдыху, но и благодаря твоей любви и доброте. Скоро, когда мы уйдём из этой страны в другую, столь же прекрасную, ты увидишь, какой я могу быть хорошей, ведь наша страна и в самом деле – страна лжи и печали для детей Адама.

Так Вальтер с девушкой отправились в путь. Шли они довольно быстро и не делали остановок ещё часа три после полудня, но потом решили отдохнуть на краю лесных зарослей, на поляне, которая изобиловала земляникой. Ягод было так много, что их можно было есть, пока не надоест. Вальтер подстрелил одного за другим двух диких голубей, сидевших на высоком дубе, и подвесил их к поясу, чтобы приготовить вечером. Затем беглецы снова отправились в путь. С ними не случилось ничего стоящего внимания, пока в закатный час они не добрались до берега небольшой речки, чуть шире предыдущей. Тогда девушка села и сказала Вальтеру:

– Милый мой, этим вечером твоя подруга дальше не пойдёт. По правде говоря, я просто не могу больше идти, поэтому давай сейчас съедим убитую тобою дичь, а затем я поведаю тебе свою историю. Я уже не могу откладывать этот разговор, а потом, я надеюсь, мы спокойно заснём, и никто не потревожит наш сладкий сон.

Теперь голос девушки звучал весело, будто она больше ничего не боялась. Вальтера весьма ободрили и её слова и то, как она их произнесла. Он разжёг огонь и выкопал земляную печь, потом ощипал и испёк подстреленных голубей так, как делают все лесные охотники, после чего беглецы съели их с большим аппетитом, радуясь жизни и весьма приободрившись благодаря такому ужину. Когда же с едой было покончено, Вальтер на случай ночной да предрассветной прохлады и для отпугивания диких зверей подбросил дров в костёр. Тем временем наступила ночь, взошла луна, девушка подсела ближе к огню и начала свой рассказ.

– Теперь, друг мой, при свете луны и нашего костра я расскажу тебе всё, что смогу передать словами. Было же это так…

Если я всё же целиком отношусь к детям Адама, то я не смогу сказать тебе, сколько мне может быть лет. В моей жизни, знаешь ли, есть периоды, о которых память оставила мне лишь обрывки, и, без сомнения, многое я забыла насовсем. Я хорошо помню, как была вполне счастлива маленьким ребёнком. Меня окружали люди, которых я любила и которые любили меня. Я росла не в этой земле, но земля моего детства была так же прекрасна, как эта. Начало года, золотая его середина, увядание и конец, а затем снова начало – всё было полно счастьем, но это прошло, и потом какое-то время был только мрак, поскольку я ничего дальше о себе не помню, кроме того, что я существовала. Следующее, о чём я вспоминаю отчётливо, это то, что я уже молодая девушка, имеющая некоторые знания и страстно желающая узнать больше. Тогда-то я и перестала чувствовать счастье. Я жила среди людей, которые говорили мне: пойди, и я шла, говорили мне: сделай, и я делала. Никто не любил меня, но никто и не причинял мне боли. Моё сердце было полно ожидания чего-то, чего я и сама не знала. Я всё ещё жила не в этой стране, но в стране, которую я не любила. Я помню дом – большой и пышный, но совсем не уютный. За этим временем снова следует темнота, а за ней – лишь отрывочные воспоминания, после которых наступило злое время. Я уже была почти зрелой женщиной. Меня окружало множество людей – грязных, жадных и бессердечных. Мой дух стал жёстче, а тело слабее. Те, кого я считала глупее себя, говорили мне, что делать, и я не слушала их. Те, кого я считала трусливее себя, били меня, и я жила в нужде, побоях и постоянных страданиях, но всё, что со мной происходило, было для меня словно изображением на потускневшей картине, и среди всех людей, окружавших меня, кроме недругов были и друзья. Была старуха, которая рассказывала мне красивые истории о другой жизни, где все люди возвышенны и прекрасны или, по крайней мере, смелы и отважны. Она поселила в моём сердце надежду, она учила меня, она передала мне многие знания… многие… Я стала мудрой, и если бы захотела, могла бы стать и сильной, но всё это время я была никем в той стране, в том, как мне помнится, большом и грязном городе.