После смерти Карла империю разделили его сыновья и племянники. Один за другим они умирали молодыми и бездетными, пока, наконец, единственный уцелевший, Карл Толстый, не стал в 882 г. впервые после смерти Людовика Благочестивого, со времени которой прошло 40 лет, единственным властителем всей франкской империи. Карл Толстый даже чеканил монеты с латинской надписью Carolus Magnus (Карл Великий), однако стать вторым Карлом Великим, как надеялись его сторонники, ему было не суждено. Его неспособность противостоять норманнским и арабским морским разбойникам скоро лишила каролингскую династию последних остатков престижа.

Викинги никогда не упускали случая воспользоваться бедствиями и потрясениями. В 878 г. новое воинство данов приплыло в Англию как раз вовремя, чтобы услыхать об окончательной победе Альфреда Великого над Гутрумом в Эдингтоне. Времена легкой добычи в Англии явно миновали, так что, перезимовав в полевом лагере в Фулхэме, на Темзе, даны переплыли Ла-Манш и напали на Фландрию, рассчитывая на династические дрязги во франкской империи. В последующие 10 лет земли между Сеной и Рейном опустошались с дотоле невиданным усердием. За четыре года разграблениям подверглись: Теруан (дважды), Сен-Бертен, Гент, Турне, Маршьен, Конде, Валансьен, Сен-Квентин, Лан, Реймс, Кортре, Аррас, Камбре, Перонн, Сен-Омер, Кассель, Амьен, Корби, Сен-Валери, Сен-Рикье, Тонгерен, Льеж, Маастрихт, Нойс, Кельн, Бонн, Кобленц, Трир и Мец – приблизительно в таком порядке. Даже любимую резиденцию Карла Великого, дворец в Аахене, разорили и сожгли. Летописец из монастыря Святого Ведаста в Аррасе, очевидец принесенного данами опустошения, писал:

Лишенные всякой защиты монастыри после многих лет разграбления викингами почти исчезли по всей Северной Франкии. То скромное возрождение культуры, что началось было при Карле Великом, полностью заглохло.

Казалось, викинги свободно шли туда, куда хотели, редко встречая организованное сопротивление. Крупные победы франков в 881 г. при Сокуре и в октябре 882 г. при Аво, близ Реймса, не получили продолжения, и норманны и дальше беспрепятственно грабили страну. Известен случай, когда даны, дразня франков, не решавшихся вступить в бой, кричали: «Зачем же вы пришли к нам? В этом не было нужды. Мы знаем, кто вы такие и чего хотите, и сами к вам придем. Позвольте мы сделаем это за вас». Но даже это не побудило франков драться, и войско вернулось домой «с великим позором».

Летом 885 г. даны пошли на юг в долину Сены, которая 10 лет восстанавливалась после прошлого норманнского опустошения, и теперь там было чем поживиться. 24 июня викинги заняли Руан и за рекой напротив города устроили укрепленный лагерь. Туда двинулось войско франков, но, после того как в стычке погиб Регнольд, герцог Ле-Мана, франки отступили, что, вероятно, говорит в равной мере о надежности полевых укреплений норманнов и о недостатке решимости у франков. Присутствие вражеской армии хотя бы связывало данам руки – с ее уходом они смогли делать, что хотели. Франки построили по берегам Сены укрепления, чтобы не дать норманнам пройти вверх по реке, но поставленная там стража не желала драться, и значит, крепости были бесполезны. Археологические находки показывают, что примерно в те годы были сожжены мост в Пон-де-л'Арше и другая крепость, построенная в Понтуазе, чтобы перекрыть проход по реке Уазе.

24 ноября викинги подступили к Парижу. Вероятно, они рассчитывали на быструю капитуляцию – уже привычный для них сценарий, – однако здесь им пришлось увязнуть в растянувшейся на год осаде, которая, как мы теперь понимаем, стала переломным моментом в войне франков против норманнских пришельцев. Монах Аббон Горбатый, находившийся все время осады в городе, написал впоследствии подробный и красочный отчет о событиях стихами на латыне. На следующий день после появления данов у Парижа их предводитель по имени Сигфред явился к городскому епископу Гозлену на переговоры о беспрепятственном проходе по реке. Согласно Аббону, Сигфред убеждал епископа избавить себя и паству от ужасов войны. Он обещал не причинять вреда городу и не посягать на собственность парижан, если ему позволят пройти мимо Парижа, чтобы грабить земли выше по течению. Гозлен отверг условия норманнов. Он ответил Сигфреду, что поставлен королем Карлом Толстым защищать этот город и не обманет оказанного доверия. Гозлен риторически спросил Сигфреда, какого удела заслуживал бы тот сам, если бы его поставили защищать город, а он трусливо пропустил бы туда врагов, и Сигфред ответил: «По заслугам было бы отрубить мне голову и бросить собакам. Однако, если вы не согласитесь на мои требования, должен сказать, что наши машины истребят вас всех отравленными стрелами».

Несговорчивость Гозлена объяснялась не пустой бравадой. За мирные годы, прошедшие со времен последнего нападения данов на Париж, здесь под руководством епископа возвели довольно мощные укрепления. В то время Париж ограничивался, в общем, островом Сите, длинной и узкой полоской земли посреди Сены. Остров был обнесен стенами, так что даны не могли бы легко высадиться на нем. Деревянный Большой мост соединял остров с северным берегом Сены. Въезд на мост защищала недостроенная на тот момент каменная башня. Другой деревянный мост, Малый, вел с острова на южный берег. Въезд на него защищала бревенчатая башня. Два моста полностью блокировали судоходство на реке. Обороной города руководил граф Одо, сын Робера Сильного. Под его командой состоял немногочисленный гарнизон из 200 солдат, но граф умел воодушевить людей и столь же решительно, как и епископ Гозлен, не хотел сдаваться. У защитников города были мангонели (гигантские катапульты) и баллисты (гигантские арбалеты). Численность осаждающего норманнского войска неизвестна. Согласно Аббону, даны пришли на 700 ладьях и было их 40 000, но эта цифра, несомненно, сильное преувеличение. Ни один другой хронист того периода не упоминает такого большого флота, и в любом случае невозможно было бы в условиях раннего Средневековья удерживать вместе столь колоссальную армию такое долгое время. И определенно людей у данов было не столько, чтобы они могли взять город в кольцо, потому что из Парижа выезжали вестники и возвращались обратно.

Понимая, что их главный козырь – мобильность, викинги обычно избегали осад. Но ни одна франкская крепость дотоле не стояла против данов долго, так что Сигфред, видимо, рассчитывал, что и Париж быстро падет. Верный слову, он пошел на приступ на рассвете следующего дня. Даны нацелились на недостроенную башню, защищавшую Большой мост, и стали обстреливать ее из катапульт и долбить таранами. Жестокий бой шел весь день, граф Одо, его брат Робер и еще один граф, Регинар, все время были в гуще сражения и ободряли защитников. Гозлен установил на бастионе распятие, а сам сражался, вооруженный луком и секирой, забыв об обете священнослужителя не проливать крови. Вероятно, Гозлен считал, что кровь язычников не в счет. Другой священнослужитель, аббат Эболус, сражаясь на стенах, был ранен стрелой. С наступлением темноты даны отступили, унося с собой убитых. Башню серьезно повредили, и всю ночь Одо и Гозлен руководили ремонтными работами и возведением дополнительного яруса из бревен, так что утром, пойдя на новый приступ, даны увидели, что башня стала в полтора раза выше, чем была. На сей раз нападавшие попытались сначала поджечь башню, а затем расшатать ее основание подкопом. Но землекопам пришлось бежать: франки вылили на них смесь из кипящего масла, смолы и воска. Обваренные срывали с себя скальпы от дикой боли, и многие от ожогов умерли. Одна стрела из франкской баллисты, как говорили, нанизала разом семерых данов. Когда деморализованные викинги отступили, презрительные восклицания жен и подруг заставили их вернуться и продолжить штурм, но с наступлением темноты бой пришлось прекратить. Присутствие женщин в норманнском войске было обычным делом. Они не сражались, но существенно облегчали походную жизнь, готовя еду, стирая и чиня одежду, ухаживая за больными.