За восемь столетий до несостоявшейся осады Константинополя Александр Македонский применил при штурме осадную башню, высота которой достигала... 50 м!!! Если бы у Аттилы были такие башни, будь у него хотя бы одна 8,5-метровая бомбарда – о, история Константинополя (да и самой Европы) была бы переписана.

Аттила добился того, что смог в итоге контролировать не поддающееся воображению пространство: на востоке оно охватывало все территории вплоть до Каспийского моря; на севере – до Балтийского моря, а на северо-западе – до Северного моря. До него в Европе этого не удавалось никому. Вместе с тем на начальных стадиях существования империи Аттилы тот же император Византии Феодосий II не слишком-то считался с распространением гуннов. Преимущественно потому, что царство гуннов завоевывало регионы на севере и на востоке. Эти области, малоизученные и в силу этого малопривлекательные, были не слишком интересны Феодосию. Он явно недооценивал Аттилу – отсюда и задолженности по выплатам. Наверное, увидев орды Аттилы прямо под стенами Константинополя, Феодосий впервые оценил, какую угрозу представляют собой честолюбивые замыслы нового императора.

Да, именно императора.

Стремительный рывок Аттилы позволил ему очень скоро сменить свой титул.

Вчера еще царь, ныне он был императором.

С этим нельзя было не считаться.

Стоило ему захватить власть, и Рим отправил к нему посольство.

Тогда это был Аэций, и все прошло как по маслу.

Теперь, после первых военных триумфов Аттилы, настало время для нового посольства. Правда, перед этим Аттила лично отправил к Феодосию II своих послов, которые сурово молвили, что мирное соглашение между ними и византийцами никогда не вступит в полную силу до тех пор, пока окончательно и безоговорочно не будет решен вопрос все с теми же перебежчиками. Более того, от лица Аттилы они высказали настоятельное пожелание, чтобы Византия направила ко двору императора гуннов специальное посольство из чиновников высокого ранга.

Любопытная деталь: Хрисанф, новый префект Константинополя, интригами сместивший Сириуса,– и это после того, как тот сумел за два месяца отстроить покореженную землетрясением крепостную стену,– так этот Хрисанф тайно попытался склонить некоторых из послов Аттилы к заговору против него! Аттиле по замыслу Хрисанфа предстояло вскоре погибнуть. На пожелание же особого посольства Хрисанф дал добро, и вскоре восемь высокопоставленных чиновников уже были при дворе Аттилы. Подробный рассказ об этих событиях содержится в записях Приска Панийского, которые содержатся в разделе «Приложения» данной книги; мы же приводим лишь общие детали.

(Забегая вперед, скажем, что Аттила сумел раскрыть заговор и избежал готовящейся ему участи. Один из послов, некто Вигил, непосредственно участвовавший в заговоре, был им захвачен вместе с деньгами, назначенными Хрисанфом за голову Аттилы. Император гуннов потребовал от Феодосия II выдачи Хрисанфа.

Феодосий II принялся выкручиваться.

Было составлено новое посольство к Аттиле (естественно, когда возвратилось первое). Начались переговоры. Опуская все детали, скажем, что итог их был неутешителен для Феодосия. Ему пришлось выплатить Аттиле огромные деньги за возврат заложников и вообще за моральный ущерб. Правда, Аттила согласился пожертвовать землями южнее Дуная.

Последнее привело Феодосия в восторг, только вот радовался он напрасно.

Аттила поставил перед собой новую, еще более заманчивую цель – Рим!

Западная Римская империя на тот момент уже давно миновала период своего расцвета и явно находилась в упадке. Рим был серьезно ослаблен. Это открывало возможности для его порабощения.

Вот что было на уме у Аттилы!

Содержание земель, от которых он отказался, и так обходилось недешево. А для того чтобы организовать новый военный поход с целью уничтожения Западной Римской империи, Аттиле необходимо было реализовать все свои денежные резервы.

То, что Феодосий полагал глупостью варвара, на деле было тактической уловкой опытного властителя и военного стратега).

Однако теперь самое время рассказать о Приске Панийском, чья небольшая книга – уникальный источник сведений об Аттиле. Именно благодаря ей и ее автору мы знаем, каким был Аттила и что происходило при его дворе в те достопамятные времена.

Приск Панийский прибыл ко двору Аттилы на излете 449 г.

К тому времени Аттила главенствовал над множеством варварских племен, а влияние его простиралось на огромные, небывалые по охвату территории.

В сущности, ко времени своей встречи с Приском Панийским Аттила уже был настоящим императором и управлял колоссальной по масштабам империей. Именно благодаря Приску Панийскому мы располагаем сегодня описанием Аттилы в зените его славы.

Но согласитесь, что личность историка, которому выпала удивительная возможность оказаться рядом с Аттилой и в продолжение определенного времени вести свои наблюдения, также заслуживает внимания. Да еще какого!

Приск Панийский был весьма скромен, а потому единственные сведения о нем, которыми мы располагаем, могут быть обнаружены на страницах его собственных сочинений.

Первое русское издание «Сказаний» было подготовлено Г. С. Дестунисом, продолжившим труд своего отца Спиридона Дестуниса[5]. Методично исследуя и анализируя текст Приска, Дестунис смог составить достоверный портрет историка. Именно поэтому будет уместно и справедливо дать здесь краткие извлечения из его «Предисловия».

«О жизни Приска,— пишет Дестунис,– ничего почти не известно, кроме тех немногих данных, которые находятся в предлагаемых здесь отрывках его исторического сочинения. Из других источников мы знаем только, что он родился в Пании, городке фракийском, лежавшем на северном берегу Мраморного моря, и был ритором и софистом. Эти наименования – ритор, софист, показывают, по справедливому замечанию Нибура, что он не был адвокатом, но был преподавателем ораторского искусства. Из исторического труда Приска мы видим, что один из первых сановников Феодосия-младшего, Максимин, отправляемый послом к Аттиле, попросил Приска поехать вместе с ними к владыке гуннов, на что Приск и согласился. Это было в 448 году. Посольству поручено было императором Феодосием-младшим убедить Аттилу не нарушать мирных договоров, тем более что беглецы, в силу договоров, этим самым посольством ему возвращаются. Такова была официальная сторона посольства, заключавшаяся в грамоте и в изустном поручении византийского двора. Эта-то одна сторона и была известна посланнику Максимину и советнику его Приску. Двор скрыл от них затаенную цель свою. Изо всего повествования Приска видно, что ни Максимин, начальник миссии, ни сам Приск, второе лицо по нем, знать не знали о заговоре Феодосия на жизнь Аттилы. Между тем Аттиле, через посла его Эдекона, искренно или притворно участвовавшего в посягательстве константинопольского двора, известны были меры, принятые двором против него. Это обстоятельство, что Аттиле известны были замыслы иноземного двора, а отправляемому от этого двора посольству – не известны, поставило посольство в двусмысленное отношение к государю, при котором оно было аккредитовано. Поэтому Аттила выслал некоторых из своих сановников к прибывшему уже посольству – объявить, что если ему нечего более сообщить, кроме того, что в грамоте, то немедленно бы удалилось. При этом гуннские сановники показали посланнику, что знают содержание грамоты. Но посланник требовал аудиенции у Аттилы. Получив отказ, он собрался было отправиться обратно, как Приск, наш историк, выручил его из беды, уговорив Аттилина сановника Скотту исходатайствовать посольству дозволение видеться с владыкой гуннов.