– Он не говорил, виделся с мистером и миссис Ирвин или нет?

– Нет. Кажется, нет. Нет.

– И он ушел?

– Он еще был в вестибюле, когда мы шли к лифту.

– Вы поднялись к себе?

– Да.

– Как вы провели остаток вечера?

Аркофф сделал глубокий вздох.

– Господи, если бы час назад кто-нибудь сказал мне, что у меня спросят, где я был в момент убийства, я бы решил, что тот человек спятил.

– Несомненно. Но вы не ответили, где находились тогда?

– В своей квартире. Долго сидел за чтением сценариев. Моя жена находилась в соседней комнате, так что, выйди один из нас, другой бы непременно услыхал. Мы были одни.

– Звучит убедительно. Если тут не сговор. – Вулф скосил глаза вправо. – Мистер Ирвин, так как мистеру Кимзу сообщили, что это вы посоветовали пригласить миссис Моллой, я полагаю, он искал встречи с вами. И что, встретился?

Судя по выражению физиономии Тома Ирвина, ему, чтобы не упасть, нужно было за что-то уцепиться. Он открыл было рот, потом захлопнул его, как крышку люка.

– Боюсь, мне это не нравится, – изрек он. – Если мне придется отвечать на вопросы, касающиеся убийства, то я предпочту отвечать на них полиции.

– О, Господи, да он же такой добряк – не укусит! – воскликнула его жена. – Бери пример с Риты. Вы хотите, чтобы я рассказала? – спросила она у Вулфа.

– Если вы находились рядом, мадам.

– Присутствовала. Этот человек… Как его фамилия?

– Джон Джозеф Кимз.

– Было около девяти, когда Кимз пришел. Мы как раз уходили. Мы обещали заглянуть на вечеринку, которую одни наши друзья давали в честь своих друзей. Мы бы уже ушли, если бы горничной не пришлось подшивать подкладку моей пелерины. Он спрашивал все то же самое, что и у Риты, сказал насчет возможности повторного процесса по делу Питера Хейза, расспрашивал моего мужа относительно этого звонка в ресторан. Рита уже рассказывала вам. На самом деле…

– Рассказ вашего мужа совпадает с рассказом миссис Аркофф?

– Разумеется. А как может быть иначе? Именно я предложила пригласить Сельму Моллой. Когда Том говорил по телефону, я сказала ему, чтобы пригласил Сельму, потому что я ей доверяю. Хоть я и сказала в шутку, но я из ревнивых жен. Он собрался еще что-то спросить, тот Кимз, но моя пелерина уже была готова, да и мы сообщили ему все, что знали.

– А ваш муж сказал ему, что именно вы предложили миссис Моллой?

– Да, я уверена, что сказал. Так, Том?

– Сказал.

– И вы отправились на вечеринку. Как долго вы там пробыли?

– Совсем не долго. Было скучно, муж устал. Мы попали домой около одиннадцати и легли спать. Мы спим в одной комнате.

Вулф скорчил гримасу, тут же глянул в зеркало и постарался от нее избавиться. Мысль о том, что можно спать с кем-то в одной комнате, будь то мужчина или женщина, казалась ему чудовищной.

– Выходит, у вас с мистером Кимзом состоялся лишь короткий разговор. Вы больше не встречались с ним?

– Нет. Каким образом мы могли с ним встретиться?

– Мистер Ирвин, вы с ним больше не встречались?

– Нет.

– Можете что-нибудь добавить к тому, что сказала ваша жена по поводу разговора с Кимзом?

– Нет. Больше ничего. Я только могу добавить, что наша горничная ночует у нас. В ту ночь она тоже ночевала у нас.

– Спасибо. Это очень полезная информация. Я включу ее в свой отчет полиции. – Вулф снова обратился к его жене: – Еще одно небольшое обстоятельство, миссис Ирвин. Если вы решили заранее, что не сможете пойти вечером в театр, вы могли кому-нибудь сказать об этом, кому-нибудь из друзей, к примеру, могли даже пошутить, что, дескать, миссис Моллой займет ваше место. Было что-нибудь вроде этого?

Она покачала головой.

– Нет. Дело в том, что я решила не ходить в театр уже перед самым приходом мужа.

– У вас что, начался внезапный приступ головной боли?

– Я не знаю, что вы подразумеваете под словом «внезапный». Я пролежала с нею почти целый день, приняла эмагрин в надежде, что все пройдет. Но в итоге пришлось отказаться от театра.

– У вас часто бывают головные боли?

– Черт возьми, какое это имеет отношение к делу? – не выдержал Том Ирвин.

– Возможно, что никакого, – согласился Вулф. – Я, мистер Ирвин, ловлю рыбу в мутной воде и забрасываю удочку наугад.

– Мне кажется, вы ловите рыбу там, где она вовсе не ловится, – вмешался Аркофф. – Приглашение миссис Моллой вовсе не нужно было планировать заранее. Если Питер Хейз не убивал мистера Моллоя, его убил кто-то другой. Он мог позвонить Моллою и сказать, что хочет поговорить с ним с глазу на глаз, на что Моллой, предположим, ответил – приходи, поговорим, ведь миссис Моллой ушла в театр. Разве не могло быть именно так?

– Могло, – согласился Вулф. – Вполне вероятный ход событий. Приглашение в театр миссис Моллой всего лишь один из аспектов, заслуживающих пристального внимания, и его всегда можно исключить. Но только не теперь. Теперь же перед нами стоит вопрос, на который должен быть найден ответ: кто убил Джонни Кимза и почему?

– Какой-нибудь идиот. Лихач с заячьей душонкой.

– Может быть, только я не верю. А мне нужно, чтобы я поверил. Полиции, кстати, тоже нужно поверить. Вот почему и вам не избежать расспросов. Мне нужно знать больше, чем я знаю на данный момент о том вечере третьего января, знать, что происходило в театре. Я понимаю… Да, Арчи?

– Кстати, о прошлом вечере. Я бы хотел кое-что у наших гостей спросить.

– Валяй.

Я облокотился локтями на стол так, чтобы хорошо видеть перед собой четыре повернутых ко мне лица.

– Это насчет Джонни Кимза, – пояснил я. – Не спрашивал ли он у вас что-либо, касающееся Билла Лессера?

Они никогда не слыхали о таком. Отнюдь не всегда можно рассчитывать узнать что-либо по реакции на внезапно заданный вопрос, поскольку некоторые очень хорошо владеют своими чувствами, однако, если эта фамилия для кого-то из них что-то значила, наши гости владели ими просто превосходно. Вес четверо были озадачены и жаждали узнать, кто это такой. Я сказал Вулфу, что больше вопросов нет, и он возобновил свою речь.

– Я понял так, что миссис Моллой и миссис Аркофф сели на свои места еще до того, как поднялся занавес, а мистер Ирвин с мистером Аркоффом присоединились к ним почти через час, сказав, что были в баре напротив. Верно, мистер Аркофф?

Ни Аркоффа, ни Ирвина проблема убийства нисколько не волновала. Они держались так, словно то, что они делали вечером третьего января, для них не имело никакого значения. Разве только, если не кто-то из них, а может, и оба вместе, убили Моллоя и заманили в ловушку Питера Хейза, но такое предположение граничило с абсурдом. Вулф упирал на то, что полиция непременно задаст ему вопрос, расспрашивал ли он их относительно вечера третьего января, и если он скажет, что расспрашивал, а они всячески уклонялись от ответов, полиции захочется выяснить – почему?