Мужчина оказался хозяином магазина, в котором он продавал собственное вино. В свободное время. А чем он занимался, кем он был по профессии, я почему-то так и не удосужился спросить.

– Зайдете?

– Конечно, большое спасибо.

На стенах висели картины и графика, играла музыка – и никого из посетителей. Хозяин принялся рассказывать про свое вино, приглашая попробовать. При этом он очень хорошо открывал бутылки с вином. Очень правильно – спокойно и красиво, со знанием дела. Человек-«памятник» в вине разбирался очень неплохо. Я тут же вспомнил, как в последний раз, когда я был в московском ресторане, меня буквально раздавило то, как официант открывал для нас бутылку вина. Он ее буквально изнасиловал. Хорошо хоть, в том месте не пользовались пневматическими штопорами и прочими новомодными приспособлениями – они вызывают у меня стойкие ассоциации с гинекологическими инструментами. Здесь, слава Богу, было все иначе. Я попробовал вино и понял, что день удался. Кстати, где те четыре бутылки, что я в результате купил?

На белесой скатерти стола в моей комнате стояли только большой керамический чайник да пара винных бокалов. В полутьме я побрел в дальний угол – да, вот они, все четыре, я забыл, что поставил их на полку шкафа. Ночная прохлада, поднявшая меня с постели, остудила бутылки как раз до нужной температуры. Нет, теперь я не скоро открою это вино. Пусть дождется подходящего момента.

В темноте почти совсем не были видны этикетки, но я помнил, что на них нарисован этот город – эта самая неровная линия крыш, эти дубы и кипарисы, эти улицы, поднимающиеся по склонам невысоких холмов, и позади, фоном – горы, будто театральные декорации. Я очень живо вспомнил эти рисунки. Это были именно рисунки на этикетках: хозяин собственноручно их рисовал. Может быть, он художник? Жаль, я не спросил. Хотя – какая разница. Он – винодел. А значит, художник.

Я пробовал его вино, а он стоял рядом с бокалом в руке. Потом он открывал новую бутылку. Перед тем как я пробовал новое вино, он шел куда-то в угол и включал другую музыку. Каждый раз, для каждого нового вина – новую мелодию.

– Теперь пробуйте.

Я вряд ли ушел бы оттуда до вечера, если бы не день рождения друга. Он ждал меня в гостинице. Ждал для того, чтобы совершить поступок. Мы решили отметить его день рождения бутылкой «Петрюса». Того самого, дорогущего французского вина, которое считается одним из лучших в мире. Тогда мы еще не знали, насколько непросто сложится вся эта праздничная история, и просто готовились. Готовились либо встретиться с мечтой, либо вкусить разочарования. Ну, и расстаться с очень приличной суммой.

В магазинах на нас смотрели с удивлением: искать в Италии французское вино, да еще немыслимо дорогое, когда вокруг столько прекрасных местных вин по нормальной цене – зачем? Купить «Петрюс» удалось ближе к вечеру.

Вот как раз в этой самой комнате мы сидели вдвоем и смотрели на заветную бутылку.

– Ну… – первым нарушил благоговейную тишину виновник торжества.

– Да уж – ну. Где теперь декандер брать?

Это было худшее из всех возможных начало празднования дня рождения. Перед нами на столе стояла бутылка лучшего в мире вина, а выпить его мы не могли. Слишком поздно мы сообразили, что покупка «Петрюса» влечет за собой целую цепочку последствий – всех тех необходимых священнодействий, которые сопровождают правильное употребление такого нерядового напитка. Теперь надо было открыть бутылку, но сразу после этого нужен был декандер, чтобы вино «подышало». Декандера у нас не было.

Довольно скоро стало понятно, что декандера нет и у хозяина нашего отеля. Местные жители все до единого знали толк в вине, но их церемониал употребления напитка все-таки был слегка упрощенным. А мы были настроены решительно. Размениваться по мелочам не хотелось.

Но разменяться пришлось. Все, что нам удалось, – это найти винные бокалы – не те, какие нужно, но хотя бы под вино. Дальше надо было принимать решение: что делать с неприлично дорогим «Петрюсом»?

– Надо его во что-то вылить.

– Надо.

– Во что?

– Тут, кроме стаканов для воды и чайника, нет ничего.

И мы посмотрели на чайник.

Сейчас, в полутьме последнего предрассветного часа, он стоял точно на том же месте, где вчера совершилось ужасное святотатство – когда мы открыли бутылку и вылили в него вино ценой в полторы тысячи евро.

Минут пять после этого мы оба молчали, пытаясь осознать содеянное.

– Сколько ему стоять-то положено? Минут двадцать?

– Сорок, – почему-то с уверенностью сказал я.

День рождения начался с продолжительной паузы.

– Знаешь, что я вспомнил сейчас? – обернулся я к другу, который от нечего делать присел на подоконник и рассматривал погружающийся в белесый летний вечер городок. – История как раз в тему. Я как-то оказался в компании NN – ты знаешь его. Это случилось во Франции. Он пригласил нас в ресторан. «Вино буду выбирать я», – говорит. Ну, хорошо. Гурман, знаток вина – как иначе. Выбирал полчаса, наверное, и выбрал, разумеется, самое дорогое.

В общем, заказана бутылка. В ресторане случается тихий ажиотаж: бежит сомелье, хозяин заведения, официанты, все построились, открыли бутылку, понюхали, декольтировали, зажгли свечи – парад. Наливают ему вино в роскошный бокал. Успев при этом поспорить друг с другом минут десять, какой бокал подойдет больше. И вот, они все смотрят буквально ему в рот: клиент будет пить вино, которое в их ресторане открывают, может быть, второй или третий раз за всю историю. Центр тяжести переносится на мысочки, в воздухе тишина и трепет. И вот этот человек подвигает к себе бокал и …выдавливает туда лимон. Отпивает, подзывает к себе сомелье: «Попробуйте, это очень интересно». Все.

– Да ладно?!.

– Ну, вот так.

Друг молчал довольно долго. Он человек творческий, с воображением, и я прекрасно понимал, насколько ярко и красочно представил он себе всю эту сцену.

– Лимона у нас нет. Повторить эксперимент не удастся, – наконец произнес он.

– Ты серьезно?

– Ну а что – я бы оставил полбокала и рискнул. Мало ли – мы не можем понять, какой вкус человек себе «сочиняет» с помощью лимона. Почему нет? Тем более если никто не видит.

Теперь уже замолчал я.

– Как думаешь: те, кто видел весь этот кошмар, – они ведь теперь внукам своим будут об этом рассказывать, – спросил я.

– Забудут, как страшный сон.

В общем, через сорок минут мы разлили вино из чайника по бокалам и выпили. Нам повезло: это была действительно встреча с мечтой – и никакого разочарования.

В комнате стало уже почти совсем светло. Нет, надо все же еще раз зайти в магазин этого дядьки в берете. Вчера я не решился рассказать ему, что давно мечтаю заняться виноделием, а теперь вот захотелось поделиться. А еще хотелось спросить, нет ли такой приметы у виноделов – хорошо это или плохо, когда снится, что замерзли виноградники.