— Простите и вы меня за нескромный вопрос: а вы обследоваться пробовали?

В ответ Марина Николаевна вымучила из себя улыбку и неопределенно махнула рукой:

— Это бессмысленно.

— В наше время появилось множество недоступных ранее возможностей воплотить в жизнь желаемое! — ободряюще сказала Варвара Сергеевна.

— Это в тридцать — возможности, а в сорок — уже судьба.

— Марина, вы рассуждаете как старушка! Сейчас женщины, как раз после сорока, рулят! Получают второе и третье образование, меняют нелюбимую работу на дело, которым всегда хотели заниматься, учат языки, руководят компаниями. Я, например, пошла на курсы вождения.

— Вы говорите про внешние возможности. Все это работает на самореализацию и расширение кругозора. А мужчина и ребенок — это судьба, — последнюю фразу Марина Николаевна отчеканила с печальной и твердой убежденностью. — Знаете, моя мать всю жизнь любила только одного мужчину, моего отца. А он этого не ценил. Возможности найти себе другого, надежного и положительного, уж поверьте, у нее были. Но ей это было не нужно. Что это, как не судьба?

Задумавшись над словами Марины Николаевны, Самоварова была вынуждена про себя с ней согласиться.

«Конечно, судьба… И Анька — судьба, и Никитин — судьба, и Валерка, выходит, судьба. Судьбу не купишь, не разменяешь, не найдешь в интернете, не сотрешь…»

— Помнится, в прошлый раз вы рассказывали про некую волшебницу.

Варвара Сергеевна наконец призналась себе в том, что ее неожиданное желание встретиться с Мариной Николаевной носило и вполне рациональный характер.

Анька…

Видя, как изводит себя дочь, как от отчаянья сидит на сомнительных предсказывающих судьбу и дающих дурацкие советы женских сайтах, она все чаще вспоминала Маринины слова о «чудо-женщине».

Марина Николаевна наклонилась вперед. Тонкая водолазка обтянула небольшую, но все еще призывно торчащую грудь. Глаза лихорадочно заблестели:

— Мне кажется, я смогу добиться с ней встречи, — зашептала она в лицо Варваре Сергеевне. — Шансов немного, но моя близкая приятельница, как оказалось, знает человека, которого та вылечила от рака. Если приятельница убедит его похлопотать за меня, я готова на любые траты.

— Но будьте, умоляю, начеку! — Самоваровой показалось, будто это она пытается шагнуть в какое-то неизвестное, невидимое обычному глазу пространство.

Но вслух в ней сейчас говорила «мать», и то больше для проформы.

— Как вы правильно заметили, я прежде всего аналитик, — улыбнулась Марина Николаевна. — Как бы я ни была сейчас плоха, на мякине меня не проведешь!

— Но как вы сможете это проверить?

— По результатам, как же еще? Говорят, если случай несложный, она назначает встречу один раз. И через некоторое, порой весьма короткое время, пациент получает желаемый результат.

— Но деньги она берет сразу?

— Что деньги? Всего лишь бумажки… Да, первые приличные деньги приносят восторг — наконец можно купить то, что хочется, а не то, что можно себе позволить. А когда к ним привыкаешь, возможность приобрести очередную дизайнерскую шмотку или сменить машину, поверьте, не приносит ни малейшей радости.

— И во сколько она оценивает свои услуги?

— Я слышала, от тысячи до двух тысяч евро, в зависимости от материального благосостояния клиента.

Самоварова принялась мысленно умножать названные цифры на текущий курс рубля.

— Вы что, тоже хотите к ней попасть? — догадалась Марина Николаевна.

— Не я… — От ее неожиданно прямого, как иголка в самую душу, вопроса Самоварова смутилась.

— Муж?

Варвара Сергеевна подумала, что лукавить нет смысла.

— Дочь… У нее схожая с вашей проблема. Ей почти сорок, детей нет. Формально и она, и ее друг здоровы.

Марина Николаевна отклонилась назад и вжалась в кресло. Ее успевшее слегка вспотеть в хорошо отапливаемом кафе лицо выражало сомнение.

— Давайте так, — после паузы предложила она, — если меня примут, обещаю сделать все возможное, чтобы дочка к ней попала. Вы мне очень симпатичны.

* * *

Когда вышли из кафе, Марина Николаевна еще разок описала неизвестного мужчину, выскочившего в то утро из подъезда, и убежала на работу. А Варвара Сергеевна решила поболтаться по городу.

Домой идти по-прежнему не хотелось.

Любое движение всегда как оправдание, а сиденье в кресле у окна, пусть и с умной книгой, вызывает необъяснимое чувство вины…

Свернув на Казанскую улицу, Варвара Сергеевна вдруг вспомнила, что с момента возвращения из Рима так и не удосужилась дойти до ортопедического салона, чтобы заказать новые стельки.

На протяжении многих лет вальгусная косточка на левой ноге доставляла ей ощутимый дискомфорт. Болеть особо не болела, но при активной и продолжительной ходьбе начинала скверно поднывать, напоминая о поперечном плоскостопии, усугубленном многолетним ношением каблуков.

Уже на подходе к ортопедическому салону внимание Варвары Сергеевны привлек ярко-желтый мохеровый свитерок на манекене в витрине магазина одежды.

Свитерок был похож на солнышко, нарисованное фломастером, или на свежесваренный куриный желток.

Немедленно захотев его потрогать и разглядеть поближе, Самоварова зашла в магазин.

Вещица стоила по ее меркам прилично, но любезная продавщица, от которой пахло кофе и ирисками, в считанные минуты убедила, что свитерок исключительно хорош и его следует, не раздумывая, померить.

Пока Варвара Сергеевна, снимая одежду, копошилась в примерочной и сомневалась в целесообразности незапланированной покупки, девушка успела просунуть за шторку парочку отличного качества модных брюк из тонкой шерсти.

Одни, темно-серые, с заниженной талией, прекрасно сочетались с объемным мягким свитерком. Они сели как влитые и были идеальной для невысокой Самоваровой длины.

Видя ее радость, смешанную с не отпускавшим до конца сомнением, девушка любезно предложила ей свою личную, двадцатипроцентную скидку. Сдавшись, Самоварова достала кредитку и купила обе вещи.

Плюнув на стельки, Варвара Сергеевна развернулась и пошла в сторону дома.

«Странный мы народ, женщины! — довольно усмехалась она себе под нос. — Сколько бы в нас ни было житейского опыта, а необходимость для здоровья мы с готовностью меняем на необязательную, но такую приятную трату!».

Дав себе слово попридержать оставшиеся на карте сто тысяч — «Вдруг все же понадобятся на ремонт или… для Аньки…» — Варвара Сергеевна, в приподнятом расположении духа, вошла в подъезд. Пока поднималась на свой второй, судорожно соображала, остались ли в доме в необходимом количестве хлеб и сливочное масло.

На коврике возле их двери сидела крупная плюшевая собака.