Собравшиеся за столом спокойно приступили к обеду, думая про себя, что Кеннеди ставит свою администрацию в трудное положение.

Когда они уже пили кофе, в комнату торопливо вошел дежурный офицер и передал Кристиану Кли донесение, прочитав которое, тот обратился к Кеннеди:

– Фрэнсис, я должен уехать в свой офис. Получено сообщение чрезвычайной важности, которое нельзя обсуждать по телефону. Как только я с ним ознакомлюсь, я вернусь. По всей видимости, это потребует твоего незамедлительного внимания.

– Тогда какого дьявола, – вскипел Кеннеди, – они не явились сюда и не ознакомили нас обоих!

Кристиан улыбнулся ему:

– Я не знаю, но должна быть причина. Может, они не хотят беспокоить тебя, пока я не дам на то разрешения.

Он лгал, его система была отлажена так, чтобы президент не мог ознакомиться ни с одним сообщением, пока его не просмотрит Кристиан. Но Кристиан знал и другое – впервые он получал из своего офиса сообщение с грифом высшей секретности. Оно должно содержать нечто убийственное.

Кеннеди отпустил его нетерпеливым жестом. Понимая, что с ответом Кристиана не все ладно, что его сейчас в чем-то обманывают, он всегда был весьма осторожен с критикой людей, работающих с ним, и тем более друзей. Кеннеди знал, что занимаемый им пост придает его словам и действиям слишком большой вес, и нельзя давать волю мелкому раздражению.

Вскоре после его избрания президентом у него с Терезой произошла обычная дружеская перепалка по политическим вопросам. Он остался доволен тем, с каким превосходящим мастерством парировал ее аргументы, а затем словесно отхлестал ее радикальных друзей, и был удивлен, когда она расплакалась и убежала. Тогда он понял, что из-за общественного веса его положения не имеет права состязаться в остроумии с близкими друзьями и родственниками, должен быть осторожен даже с Кристианом. В старые времена он сказал бы Кристиану, что тот несет чушь, и потребовал бы от него правды.

Эти мысли прервал Оддблад Грей:

– Господин президент, почему бы вам не поспать? Мы останемся в карауле и разбудим, если что-то потребует вашего внимания.

Кеннеди видел озабоченность на их лицах. Во время обеда они старались изо всех сил уверить президента, что его дочери не угрожает никакая опасность. И они держались с ним более официально, чем обычно, как всегда бывает перед лицом опасности или трагедии.

– Я так и сделаю, Отто, – сказал Кеннеди. – И благодарю вас всех.

С этими словами он их покинул.

Кристиан Кли из Белого дома направился прямо в штаб-квартиру ФБР. Согласно протоколу две машины Службы безопасности шли впереди и еще одна сзади. В офисе он застал своего заместителя, в действительности осуществлявшего руководство всей деятельностью Федерального бюро расследований.

Питер Клут был человеком, которого Кристиан понимал, но которого не мог заставить себя полюбить. Клут был частью сделки, которую Кеннеди заключил с конгрессом, когда назначил Кристиана Кли генеральным прокурором, директором ФБР и главой Службы безопасности, и Клуту конгресс поручил следить за Кли. Клут был очень худ – плоское тело из одних мускулов, а маленькие усики никак не смягчали его костлявой физиономии. Как заместитель, возглавлявший ФБР, Клут имел свои недостатки: бывал слишком суров в своей требовательности, слишком непреклонен в исполнении своих обязанностей, чересчур заботился о внутренней безопасности, выступал за более суровые законы, за драконовские меры наказания торговцев наркотиками и шпионов и иногда уклонялся от соблюдения гражданских прав. Но он всегда отличался здравым смыслом, ни разу не впадал в панику, и уж конечно, за три года работы с Кристианом, руководя ФБР, никогда не посылал ему такого сигнала тревоги.

Более трех лет назад, когда Кристиан разговаривал с Питером Клутом перед назначением его на должность заместителя директора ФБР (конгресс предложил ему трех кандидатов), ему стало ясно, что Клуту совершенно безразлично, получит он этот пост или нет. Он был необыкновенно откровенен.

– Я реакционер по отношению к левым и сторонник террора к правым, – заявил он. – Когда человек совершает то, что называется преступным действием, я рассматриваю это как грех. Я за исполнение закона. Человек, совершающий преступление, присваивает себе власть всевышнего над другим человеческим существом. Потом уже жертве решать – воспринимать ли это божество своей жизни, и когда жертва и общество поступают так, мы разрушаем их волю к выживанию. Общество и даже личность, – продолжал он, – не имеют права прощать преступление или облегчать наказание. Зачем поощрять тиранию преступников в отношении законопослушного населения, придерживающегося общественного договора? В случаях с убийством, вооруженным ограблением и изнасилованием преступник заявляет себя божеством.

– Так что, посадить их всех в тюрьмы? – улыбнулся Кристиан.

– У нас нет достаточного количества тюрем, – мрачно отозвался Питер Клут.

Кристиан показал ему последний статистический отчет по стране, подготовленный компьютером, и Клут изучал его в течение нескольких минут.

– Ничего не изменилось, – заявил он и вдруг разъярился. Поначалу Кристиан подумал, что он рехнулся, так много чего Клут наговорил.

– Если бы люди знали статистику преступлений, – ораторствовал он, – если бы только они знали о преступлениях, которые никогда не фиксируются статистикой. Грабители, уже ранее попадавшиеся, редко оказываются за решеткой. Частный дом, в который государство не имеет права вторгаться, – это драгоценная свобода, это священный общественный договор, это неприкосновенная крепость, а туда то и дело вламываются вооруженные бандиты с целью грабежа, убийства и насилия. – Клут процитировал свой любимый отрывок из английского уголовного права: – «Дождь может проникнуть, ветер может проникнуть, но король войти не может».

– Дерьмо все это, – продолжал Клут. – В одной только Калифорнии за прошлый год совершено в шесть раз больше убийств, чем во всей Англии. В Америке убийцы отсиживают в тюрьме менее пяти лет, и то если вы каким-то чудом сумеете их туда засадить.

Клут произносил эту тираду резким голосом, раздражающим Кристиана.

– Верховный суд в своем величественном незнании повседневной жизни, местные суды с их продажностью, армия алчных адвокатов, готовых сражаться подобно самураям, защищают преступников, словно те вышли из волшебных сказок братьев Гримм. К тому же есть еще специалисты по социальным вопросам, психиатры, ученые мужи, занимающиеся проблемами этики, которые облекают преступников в мантии жертв окружающей среды, и население, посылающее в суд присяжных, слишком трусливых для того, чтобы осуждать.

– Народ Америки терроризирован несколькими миллионами лунатиков, – говорил Клут. – Американцы боятся ночью выходить на улицы. Они оборудуют свои дома средствами охраны, которые обходятся в тридцать миллиардов долларов в год.

Клут прошелся насчет того, что белые боятся негров, негры боятся белых, богатые боятся бедняков. Пожилые граждане носят пистолеты в сумках для покупок, потому что боятся молодых. Женщины боятся насильников из Черного пояса, и миллионы женщин имеют при себе пистолеты.