Она нахмурила брови и прикусила губу, обдумывая его слова.

— Не знаю. Но после сегодняшних событий мои поступки уже не кажутся мне такими важными.

Он запустил руку в шелковый огонь ее рыжих волос, более неспособный сопротивляться, и поцеловал ее в лоб.

— А как же опасность?

— Я знаю, — сказала она. Душевные муки отразились в ее глазах. — Но, Джейти, я нуждаюсь в тебе этой ночью. — Она положила ладонь ему на грудь и обожгла его даже через ткань.

«Это только одна ночь. Последний раз». Слова гулким эхом пронеслись в его голове. Он глубоко вздохнул и мысленно поклялся себе сделать эту ночь особенной для Пии.

Джейти склонился к ней, и их губы слились в сладком поцелуе. Страсть переполняла его, но на мгновение он застыл в нерешительности, все еще пытаясь себя контролировать. Он отпрянул, но Пия снова прижалась к нему.

— Джейти, пожалуйста, — умоляла она, почти плача.

Он больше не мог отказывать ей. Изнемогая от едва сдерживаемой страсти, он стал ласкать ее. Джейти привык контролировать ситуацию, привык следовать голосу разума. Он любил все делать по-своему — но так тяжело отказать, когда Пия говорит «пожалуйста».

Она закинула ногу ему на талию. Прижимая ее к стенке, он поднял вторую ее ногу, чтобы она могла сомкнуть их за его спиной. Она почувствовала его эрекцию и сквозь одежду ощущала его возрастающее желание. Плечи Пии упирались в стену, он нежно ласкал ее грудь. Ее соски затвердели от возбуждения, доведя Джейти до неистовства. Румянец разлился от ее щек до шеи, и дыхание участилось.

Она с наслаждением закатила глаза:

— Далеко до твоей спальни?

Он тяжело дышал, силясь заставить свой мозг соображать.

— Вниз по лестнице к холлу.

— Очень далеко. — И принялась расстегивать его рубашку.

Она была права — казалось, его кровать была на другом континенте. Пия ласкала руками его тело и пыталась освободить от рубашки. Но не поклялся ли он сделать нечто особенное для нее?

— Я пойду быстро.

Он крепко схватил ее и пустился в долгую дорогу в спальню. Она целовала его шею и лицо, испытывая терпение Джейти — он рисковал овладеть ею на полпути.

Они наконец добрались до кровати, но он не отпускал Пию, опьяненный ее близостью, желая чувствовать шелковые поцелуи еще хоть несколько мгновений. Затем он осторожно опустил ее на пол и нашел ее губы, чтобы жадно впиться в них.

Джейти мечтал об этом моменте — все эти годы и пару минут назад. Когда они занимались любовью в ее постели — это было одно. Но овладеть ею в своем пентхаусе, на этой самой кровати — оборачивалось совершенно иным, захватывающим дух чувством. Гордостью, самоутверждением. «Она моя».

Эта мысль придала ему еще больше уверенности, и он повалил ее на кровать, оказавшись сверху. Он смотрел в ее темные от нарастающего желания глаза. Он никогда не хотел ее с таким диким, даже звериным желанием.

Джейти начал раздевать Пию, пытаясь смаковать каждый момент. Он всегда обожал ее аппетитные формы, но сейчас, когда животик чуть округлился, она была так красива, что он задыхался от переполнявших эмоций.

Он провел рукой вниз по ногам, увлекая за собой шелковые трусики. Пия обняла его еще крепче — его тело обжигало сквозь рубашку от жарких прикосновений.

— Принцесса, — простонал Джейти. Он притянул ее бедра ближе, и она вцепилась ногтями в его плечи, и его желание стало еще более безумным.

Он снял туфли и стремительно скинул с себя остатки одежды. Но даже эти считанные секунды без ее страстного тела показались ему сущей пыткой.

Джейти прижал ее к постели, ощущая приятную прохладу простыней. Ее бархатная кожа, касающаяся его всюду, была божественной негой. Несмотря на нетерпеливые протесты своего тела, он хотел просто ощущать ее присутствие и тепло.

Пока она не начала под ним извиваться.

Тогда он уже не мог устоять. Он проник в ее влажное, теплое лоно и сладкая дрожь прошла по его телу.

Пия.

Он начал медленно двигаться в ней, ее пальцы судорожно сжимали простыни. Ощущение того, что она обволакивала его, словно перчатка, было невыносимо приятным. Он пытался продлить этот сладкий волшебный миг как можно дольше, чтобы не закончить все слишком рано, словно неопытный мальчишка. В какой-то степени эта чувственность напомнила ему их первый раз — те же прикосновения, те же незабываемые эмоции.

Пия отпустила простыни, положив руки на его бедра, изо всех сил прижимая его ближе к себе, усиливая каждое встречное движение. Ее кожа горела под его телом — хотела ли она что-либо на свете отчаяннее, чем это? Он запустил руку между ними, чтобы найти место, где ее чувствительность была максимальной.

Она кончила, и его имя слетело с ее губ. Спазмы ее тела вторили его оргазму, унося их выше небес, пока они не начали свободно падать вглубь Вселенной.

Пия в последний раз сидела в своем кабинете, разбираясь с оставшимися делами. Она чувствовала себя разбитой. Как вообще такое могло произойти? Она добиралась сюда под охраной, которая сопровождала ее от самых апартаментов Джейти до дверей ее кабинета. Она беременна и одинока. Она чудом сохранила свою карьеру с сомнительными перспективами и на птичьих правах. Ей следовало бы наслаждаться предстоящим материнством. Но вместо этого ее жизнь превратилась в руины.

Львиную долю работы Пия сделала еще вчера, и ей оставалось только слегка прибрать кабинет, прежде чем уйти. Две коробки с бумагами по делу Уорнера Брэмсона следовало отдать Артуру, так как именно он теперь был назначен ассистентом Линды Адамс. Она нагнулась над одной из них и просмотрела документы. Последнее, что оставалось в сейфе Уорнера. В коробках, которые она уже рассортировала, были главным образом финансовые документы двух его семей, старые доклады о некоторых спекуляциях и данные о перспективах развития бизнеса. Остались только эти две коробки, до которых у нее так и не дошли руки. До этого она изучила двадцать три коробки с точно таким же содержимым. Она достала несколько листов, расправила их и уже собиралась положить обратно, когда увидела слово «Хартли». Ее сердце застучало в бешеном ритме.

Бумага была старой и пожелтевшей.

«Ребенку, Джеймсу Теодору Хартли, сейчас три года от роду и он проживает в Кентукки. Его мать работает в местном кафе быстрого обслуживания. Когда ее спрашивали об отце ребенка, она отвечала, что он погиб. Я допускаю возможность, что она может вернуться и предъявить свои требования».

Это был короткий доклад с приложенной фотографией маленького мальчика — Джейти.

Пия быстро схватила другой лист. Новый доклад и фотография на этот раз уже четырехлетнего Джейти. Ее пульс отдавался в ушах, она обнаружила еще два доклада. Под ними были другие — по одному сообщению о Джейти за каждый год его жизни, включая последний.