же я жду? Подходящего момента? Или стоит ворваться к ней в комнату, наплевав на присутствие Милы? Нет. Меня не особо интересуют чувства Милы, а вот Лера… Я же видел, как она испугалась, услышав голос матери. Заметил, как сильно заволновалась, что даже слова вымолвить не могла.

Что-то внутри меня не желает причинять девушке вред, больше моральный, чем физический. Тут я наоборот отшлёпал бы её задницу до красных следов. Но вот это «что-то» очень маленькое, и моя зверская натура затмевает незнакомое ранее чувство.

На фирме дела идут не очень, и мне особо некогда сейчас, но это временно. Да и девчонке надо успокоиться или, может, надо брать, пока горячая?! Нет. Пусть остынет, а то с горячки натворит ещё дел – думал я, ещё сегодня утром. Но к вечеру мои мысли круто поменялись.

Приехав домой поздно вечером, вымотанный, как будто в поле весь день пахал, голодный как волк, я захожу в гостиную и сбрасываю пиджак на спинку кресла.

– Добрый вечер, – осуждающим тоном, обращаюсь к своей «невестушке», которая с широкой улыбкой, полулёжа на диване, с кем-то переписывается.

– Добрый, милый, – едва на меня посмотрев, отвечает она.

Что-то новое.

Мысленно махнув на неё рукой, прохожу к обеденному столу и присаживаюсь на стул.

– Ужин в этом доме подают, или мне надо после работы в ресторан идти? – с неприкрытой раздражённостью спрашиваю я.

– Конечно, – расплывается в улыбке Мила. – Люда! – кричит она в сторону кухни. – Ужин Руслану подай!

Сижу и охреневаю. Нет, с какой-то стороны меня очень даже устраивает, что она не лезет ко мне, но с другой – она совсем офонарела. В нашем доме прислуга была, сколько себя помню, но мать всегда ухаживала за отцом и сидела с ним за столом, даже если не была голодна. Они вели беседу, интересовались друг у друга, как прошёл день и какие планы на завтра. А вот это… а хрен с ней, меня в любом случае не интересует, как она в салон какой-то ходила и в какой завтра пойдёт. Леру я б с удовольствием слушал, к ней интереса в разы больше.

Люда быстро суетится накрыть стол, в отличие от Милы, которая продолжает сидеть и пялиться в экран телефона. Подозрительно на самом деле, но не настолько, чтобы я парился.

Вздохнув, я встаю и иду к бару, где наливаю себе порцию виски и тут же залпом выпиваю её, после чего наливаю ещё и возвращаюсь к столу. Уже накрыто, и я только открываю рот, дабы возмутиться, что на столе опять какая-то зелень. Но домработница несёт тарелку с ароматным стейком, и я спешу к столу.

Я – здоровый мужик, весь день не жрамши, а не козёл, чтобы есть одну траву. И мне глубоко всё равно на всю эту муть с правильным питанием и этикетом. Я дома, а значит расслабляюсь.

Сняв наконец ботинки и расстегнув несколько пуговиц на рубашке, я сажусь за стол и принимаюсь за трапезу. А утолив немного голод, смотрю на Милу, которая крутит прядь своих волос на пальце.

– Дочь твоя где? – как бы невзначай спрашиваю и, откинувшись на спинку стула, делаю глоток янтарной жидкости.

– Наверное с Арсением гуляет, – пожимает плечами эта женщина.

Закашлявшись так, что виски чуть носом не пошёл, я с грохотом ставлю стакан на стол и сжимаю круглую ёмкость до треска. Фантазия быстро подкидывает картинки, где распластанную на столе Леру трахает какой-то смазливый пацан. Ярость поднимается огромной волной, глаза наполняются кровью, а кулаки сжимаются до хруста костяшек.

Убить!

Вырвать руки с корнями любому, кто к ней притронется. Отрезать член и засунуть ему же в рот, чтобы не смел совать его в мою девочку.

Глава 33

Руслан

Резко вскочив на ноги, я мигом обуваюсь и несусь на выход. Я сейчас её найду и запру нахрен в комнате. Устрою ей воспитательную «беседу», месяц сидеть не сможет и, возможно, до неё начнёт доходить.

Не знаю, сколько мужиков у неё было, кто своим мерзким ртом оставлял свои метки на её белоснежной коже, но только одному богу известно, как я сдерживаюсь, чтобы не сломать им всем хребет.

Конечно, такая информация имеется, Виталик исправился, всё вычислил. Где, когда и с кем, но ради её же безопасности я не стал смотреть в отчёт. Чёрт с ними. Как там говорится – прошлое должно оставаться в прошлом? Вот только нихрена подобного! Попробовал её, и всё – крышу рвёт от одной только мысли, что кто-то касался моей девочки.

А она моя! Моя, сука! И мне плевать на весь мир.

– Руслан? – раздаётся голос моей невестушки. – Что-то случилось? – интересуется Мила, семеня за мной к выходу.

– Случилось, – сухо бросаю я. – Вернись в дом!

– Но ночь же, куда ты собрался?..

– Вернись в дом! – рявкаю так, что она вздрагивает.

Не желая больше участвовать в допросе, я закрываю перед её носом дверь и спускаюсь по ступенькам вниз, но так и застываю на месте. Мне навстречу поднимается сама виновница, опустив голову и придерживая капюшон от куртки одной рукой. В два шага оказываюсь перед ней и, схватив за локоть, впечатываю её нос в свою грудь.

– Где ты, чёрт возьми, шляешься? – шиплю сквозь зубы и при этом принюхиваюсь, пытаясь уловить чужой запах.

– Отпусти, – неуверенным голосом требует она, даже не подняв головы.

– Я задал вопрос! – сжимаю её локоть ещё сильнее.

– Я не обязана перед тобой отчитываться, – огрызается в ответ, но голос по-прежнему звучит неуверенно и как-то устало.

– Ты обязана не только отчитываться, но и не делать шага без моего ведома! – наклоняюсь к ней, и она наконец-то поднимает на меня свои голубые глазки.

– Со своими псами будешь так разговаривать, – выплёвывает мне в лицо и дёргается в попытке вырваться из моей хватки. – Отпусти! – требует дрогнувшим голосом, вот-вот и заплачет.

– Что за истерики? – хмурюсь я. – Соскучилась по заточению, м? – рычу на неё, но девчонка и глазом не моргает.

– Мне плевать! Отпусти и не смей больше ко мне прикасаться, – твёрдым тоном выпаливает, но глаза уже на мокром месте.

Внутри что-то переворачивается, рука дёргается стереть с розовых щёк слезу, но я не позволяю себе этого сделать. Сжимаю её подбородок, заставляя задрать голову выше, и смотрю в явно заплаканные глаза.

– Не дразни зверя, он может тебя и сожрать, – тихо проговариваю и впиваюсь в обветренные губы.

Лера издаёт едва слышный всхлип, но не сопротивляется, даже начинает отвечать на поцелуй. Расслабившись, я ослабеваю хватку на