— И какова доля возврата? — спросила Лена. — Ну, приблизительно.

— Процентов семьдесят, — сказала Эстер и тут же оговорилась: — Точную цифру вам назовет Лев или Пол. У них все данные под рукой.

— Но вы заметили, что люди возвращаются?

— Да, конечно.

— А Эбби? Ей на ферме хорошо?

— Надеюсь, что да, — улыбнулась хозяйка. — Хотя насильно здесь никого не держат. — Лена согласно кивнула, но, похоже, Эстер это не убедило. — Знаю, вам все кажется странным. Мы люди верующие, но навязывание свои взгляды не считаем правильным. Человек должен прийти к Господу по своей воле, иначе Бог его не примет. По вашим вопросам чувствуется: вы скептически относитесь и к моей семье, и к тому, что происходит на ферме, но уверяю: наши помыслы чисты. Как видите, — она обвела рукой кухню, — мы стремимся не к материальным благам, а к спасению души.

Спокойная улыбка женщины сбивала с толку больше, чем все странности соевой фермы. Стараясь как-то с этим справиться, Лена спросила:

— В чем заключаются обязанности Эбби?

— В математике она еще способнее, чем я, — с гордостью проговорила мать. — Некоторое время девочка помогала вести бухгалтерию, но потом ей стало скучно, и мы решили поставить ее сортировщицей. Работа несложная, зато общаешься с людьми. Эбби любит, когда вокруг много народу, ей нравится быть на виду. Наверное, в ее возрасте это естественно.

Детектив Адамс выдержала паузу, удивляясь, почему Эстер до сих пор не спросила про дочь: либо не желает признать очевидного, либо ей точно известно, где девушка.

— А Эбби сообщили про кражи?

— Ну, об этом мало кто знал, — отозвалась хозяйка. — Лев считает, такие вопросы должна решать церковь.

— Церковь? — переспросила Лена, якобы не разобравшись, в чем дело.

— Ой, простите! — воскликнула Эстер, а ее гостья удивилась, почему она начинает каждое второе предложение с извинений. — Церковь Божьей милости… Почему-то кажется, люди знают, чем мы занимаемся.

— А чем вы занимаетесь?

Детектив Адамс не слишком старалась спрятать свой цинизм, но Эстер была само терпение.

— Наш кооператив спонсирует социальную программу в Атланте.

— Что за программа?

— Хотим, чтобы беднота услышала слово Господне, и направляем представителей в приюты для бездомных и жертв насилия. «Дома на полпути»[1]также ставят наш номер на ускоренный набор. Иногда принимаем мужчин и женщин, которые только что вышли из тюрьмы. Возмутительно: наша пенитенциарная система глотает людей с потрохами, пережевывает, а потом выплевывает.

— Вы храните какие-то данные о них?

— Ну, по возможности, — сказала Эстер, возвращаясь к лимонаду. — У нас есть обучающие пособия, с их помощью мы помогаем овладеть основами технологии. За последние десять лет производство сои сильно изменилось.

— Да, за белковыми продуктами будущее, — проговорила Лена, не посчитав нужным добавить, что знает это только благодаря Нэн, которая помешана на здоровой еде.

— Вот именно, — согласилась Эстер, доставая из буфета три высоких бокала.

— Сейчас будет лед, — пообещала гостья, но, открыв холодильник, вместо ожидаемых кубиков увидела большой брикет.

— Осторожнее! — предупредила хозяйка. — Или, если хотите…

— Нет, спасибо! — воскликнула детектив Адамс, чувствуя, что намочила рубашку.

— Через дорогу у нас льдохранилище. Зачем тратить воду здесь, если совсем рядом льда сколько угодно? — Эстер жестом показала: брикет нужно нести в раковину. — Мы используем все возможности, чтобы сберечь природные ресурсы, — пояснила она, разбивая лед острым ножом. — Папа первым из всех фермеров стал собирать дождевую воду для полива. Естественно, сейчас земли столько, что никаких дождей не хватит, и мы ценим каждую каплю.

— А как насчет пестицидов? — осторожно поинтересовалась Лена, вспомнив недавний вопрос Джеффри относительно возможного источника цианида.

— Не-ет, — протянула миссис Беннетт, бросая лед в стаканы. — У нас их нет и никогда не было. Предпочитаем органические удобрения. Вы даже не представляете, что делают с подземными водами фосфаты! Нет, это не для нас! — усмехнулась она. — Папа сразу дал понять: здесь все должно быть естественно. Мы часть этой земли и несем ответственность перед соседями и теми, кто придет сюда после.

— Звучит очень… — детектив запнулась, подбирая более-менее положительный эпитет, — ответственно.

— Большинство считает это бессмысленной суетой, — продолжала хозяйка. — А положение действительно непростое: отравлять природу ради того, чтобы помочь нуждающимся, или не поступаться принципами, имея возможность спасти лишь некоторых? Иисус часто задавал подобные вопросы: помогать всем страждущим или только избранным? — Эстер протянула Лене стакан с лимонадом. — Попробуйте, не слишком сладко? Сахаром мы здесь особенно не увлекаемся.

Сделав глоток, Лена почувствовала, как сводит челюсти. Еще чуть-чуть, и начнет сжиматься пищевод.

— Кисловато… — выдавила она, стараясь сдержать неприятные горловые звуки.

— Ой! — Снова достав сахар, хозяйка добавила в Ленин бокал ложечку. — А сейчас?

На этот раз молодая женщина пригубила бледно-желтую жидкость с большой осторожностью.

— Отлично! — изобразила она восторг.

— Отлично, — эхом отозвалась Эстер, насыпала сахар во второй бокал, а третий оставила как есть. «Только бы он Джеффри не попался!» — подумала детектив.

— Все люди разные, верно? — неожиданно спросила хозяйка и прошла мимо Лены в коридор.

— В каком смысле?

— Во вкусах. Вот Эбби обожает конфеты. Однажды, еще малышкой, съела полную чашку сахара, прежде чем я оттащила ее от буфета.

— У вас много книг, — заглянув в библиотеку, отметила Лена.

— Да, в основном классика. Хотя приключения и вестерны тоже есть. Эфраим обожает детективы, впрочем, он вообще во всем видит крайности: эти парни хорошие, те — плохие.

— Так было бы проще! — неожиданно для самой себя воскликнула детектив Адамс.

— Ну а Бекке подавай любовные романы. Увидит книжку с лохматым Адонисом на обложке — и за два часа одолеет.

— Вы разрешаете ей читать романы? — изумилась гостья. Она искренне полагала, что фанатики вроде придурков, которые попали в вечерние новости, запретив детям «Гарри Поттера».

— Мы позволяем детям выбирать литературу по вкусу. Это своеобразная компенсация за отсутствие телевизора. Пусть лучше читают ерунду, чем смотрят ее.

Лена кивнула, очень слабо представляя, чем стала бы жизнь без телевизора. Если бы не бездумное щелканье пультом, она бы за три последних года точно сошла с ума.