я по-настоящему отдыхаю, мне становится весело, легко, я чувствую себя беззаботно… И уж поверьте, никогда не лопну от излишнего усердия! Никаких недоразумений, никаких провокаций, которыми могли бы воспользоваться наши конкуренты…

Э л и а ш (робко). Я слышал, что господин Гашпар работал за двоих… был буквально завален работой…

Ф р а н ц о. Ложь! (Враждебно.) Кто вам это сказал?

К и ш. Он сам выискивал себе работу. И все ему было мало!

Ф р а н ц о. Гонялся за каждой кроной. Из-за него постоянно приходилось увеличивать нормы выработки!

К и ш. Есть у него и машина, и дача. Так нет же — начал строить дом!

Ф р а н ц о. Хапуга! Ловкач! Другого такого не сыскать во всей фирме!

К и ш. Выдумал, например, механическую мухоловку. И сбывал налево.

Ф р а н ц о. А еще — кастрюлю с тройным дном.

Э л и а ш. Для чего же с тройным?

К и ш. В ней, видите ли, можно разом приготовить весь обед. Суп, жаркое и сладкое. Этот Гашпар на всем умел зашибить деньгу!

Ф р а н ц о. Даже на человеческих ушах.

К и ш. Факт. На ушах он заработал больше всего.

Ф р а н ц о. Эту пакость покупали нарасхват!

Э л и а ш. Какую пакость, прошу прощения?

Ф р а н ц о. Обыкновенные провощенные шарики из ваты. Самый большой его гешефт. Люди запихивают их в уши, чтобы не слышать, как орет соседский телевизор.

К и ш. Раскупали как сумасшедшие. Особенно жители крупноблочных домов.

Ф р а н ц о (с завистью). Этот тип продал больше семи тысяч штук! А заработал — десятки тысяч.

К и ш. И никаких налогов. Чистый доход.

Ф р а н ц о. Вкалывал по двадцать четыре часа, в сутки! Хватался за двадцать дел сразу!

К и ш. Вот и разорвался.

Ф р а н ц о. Сам и виноват. Больше никто. Предприятие не несет за этот случай никакой ответственности!

Э л и а ш (пораженный). Значит… никакого пособия, никакой компенсации…

К и ш. Этот несчастный случай не связан с производством или с условиями труда…

Ф р а н ц о. И вообще, он произошел не на рабочем месте и в не рабочее время.

К и ш. В свободную субботу. На скамейке парка.

Ф р а н ц о (Элиашу). Вы видели это собственными глазами. И можете подтвердить.

Э л и а ш. Прошу прощения… я бы не хотел… свидетельствовать против господина Гашпара… Скорее наоборот. Если бы я мог чем-нибудь ему помочь…

К и ш. Зачем? Вы что, его адвокат?

Э л и а ш. Видите ли, я испытываю какое-то неясное чувство вины… нечто похожее на ответственность за судьбу господина Гашпара. Если эксперимент увенчается успехом, в один прекрасный день к вам вернутся двое служащих. (Озабоченно.) Как вы поступите с ними? Будут приняты оба или только один?

Ф р а н ц о. Это уж наша забота, любезный.

К и ш. По действующим инструкциям мы должны…

Э л и а ш (перебивает). В инструкциях не предусмотрены случаи, когда работник разрывается надвое.

К и ш (сухо). Инструкцию можно дополнить. Расширить или сузить. А при необходимости и вовсе отменить.

Э л и а ш. Как это?

К и ш. И написать новую, где все будет наоборот.

Э л и а ш. В защиту господина Гашпара?

К и ш (безразличным тоном). Инструкции пишутся для всех, а не для кого-то в отдельности.

Э л и а ш. Но разорвался именно этот человек, а не все!

Звонит телефон.

Ф р а н ц о (берет трубку). Алло! Да, да, мы ждем. Ну слава богу! (Вешает трубку. Доктору Кишу.) Старик явился. (Элиашу.) Извините, у нас совещание. Заверяем вас, что дело господина Гашпара будет решено со всей гуманностью и по справедливости.

К и ш. Разумеется, в рамках действующих инструкций.

Э л и а ш (благодарно, с облегчением). Спасибо, господа, спасибо. Только это я и хотел услышать! Извините за беспокойство… Мое почтение. (Низко кланяется, покидает канцелярию.)

Явление третье

Доктор  К и ш, Ф р а н ц о.

К и ш (после паузы). Этот человек пришел сюда неспроста, Францо! Кто-то его подослал…

Ф р а н ц о (размышляет). Думаешь — полиция?

К и ш. Жена Гашпара! Вынюхивает, не дадут ли муженьку два жалованья!

Ф р а н ц о. Держи карман шире — два! Может, еще золотые часики с боем? (Огорченный.) Чего только люди не выдумают! Это учреждение, а не дойная корова!

Явление четвертое

Те же и директор  С и л ь в а й.

Это громогласный упитанный мужчина лет пятидесяти, полный энергии и жизненных сил.

С и л ь в а й (стремительно входит). Вы уже тут? Отлично! Как вам известно, я люблю точность.

Ф р а н ц о (кисло). Главным образом у других.

С и л ь в а й. Я стоял в очереди. Слыхали, получены механические гномы?

Ф р а н ц о (с завистью). Сколько купил?

С и л ь в а й. Три последних. (Показывает.) Вот такие… Ну, что же, сядем, потолкуем!

Киш и Францо садятся с унылым видом. Сильвай опускается в кресло за письменным столом.

А теперь — за дело, ребятки! Ведь у нас, де-факто, на повестке дня всего один вопрос: Даниэль Гашпар. Жду вашего мнения, уважаемые. Францо, начни ты.

Ф р а н ц о. Почему я?

С и л ь в а й. Потому что ты мой заместитель.

Ф р а н ц о. По-моему… Гашпара надо наказать.

С и л ь в а й. Наказать? (Удивлен.) За что?

Ф р а н ц о. За нарушение трудовой дисциплины. За то, что он подает дурной пример. И за провокацию!

С и л ь в а й (внимательно слушает). Я тебя не совсем понимаю, Францо.

Ф р а н ц о. А что, если его примеру последуют другие? И референты один за другим начнут разрываться на части? А потом отлеживаться по больницам? Кто тогда будет работать?

С и л ь в а й. Это значит, что ты расцениваешь трудовой энтузиазм Даниэля Гашпара негативно? (Хмурит брови.) Осторожнее, Францо, осторожнее!

Ф р а н ц о (сердито). Ну уж если не наказать, так хоть спровадить на пенсию! Но пособие дать только одному.

С и л ь в а й. Почему же?

Ф р а н ц о. Потому что на работу мы принимали одного Даниэля Гашпара, а не двух. Значит, только один имеет право на пособие по инвалидности. Верно я говорю?

С и л ь в а й. Нет, неверно, Францо. Насколько мне известно, профессор Йордан вовсе не собирается выпустить Гашпара инвалидом… Наоборот, он уверен, что это будут два абсолютно здоровых и трудоспособных человека…

Ф р а н ц о (скептически). Абсолютно здоровых? Да еще и трудоспособных?

К и ш. Профессор Йордан не запятнает своего имени производством брака. Он не пришлет нам каких-нибудь калек.

С и л ь в а й. Вот видишь, Францо. Что ни слово — сразу, де-факто, промах! Как говорится — пальцем в небо.

Ф р а н ц о (оскорбленно). Где же тут промах?

С и л ь в а й. Ведь мы не можем перевести здоровых людей на инвалидность!

Ф р а н ц о. Я только подумал…

С и л ь в а й. Подумал! Мало подумать, Францо. (Строго.) В наше время надо уже и додумывать! А это, де-факто, и есть самое трудное. Итак, ты не оправдал моих надежд. Ваша очередь, доктор!

К и ш (осторожно). Я… я бы, пожалуй, приступил к делу не так круто…

С и л ь в а й. Прекрасно, доктор. Мои слова! С людьми никогда не следует чересчур… хм… Ну а конкретно — что ты предлагаешь?

К и ш. Моя идея абсолютно проста. И весьма логична.

С и л ь в а й. Я слушаю.

К и ш. Гашпара надо оставить там, где он находится. А именно — у профессора Йордана.

Ф р а н ц о. Ты серьезно? Но что он там будет делать, черт возьми?

К и ш. Да ничего! (Он уже все детально продумал.) Просто будет существовать. Как живое доказательство успехов профессора. Как свидетельство