видел недавно в Баре, как он декламировал какую-то ахинею полтора часа. Стучал ладонью по стойке и нес абракадабру. Никто нипесца не понимал, но сорок алкашей, которые и одной буквы не могут запомнить, глотка не сделали, пока его несло. Сидели как лемминги в норках. Что все это значит?

— Это стихи, Шеф, — Элла пожала плечами, — о любви, наверное.

— Клять тебя, Элка. Доведешь ты меня до греха. Все тебе любовь подавай. Обычная жизнь не устраивает? Валите, выполняйте задание. Броник не снимать! И скажи этому дураку припадочному, чтоб перестал нести околесицу. Опять ведь камнем в башку зарядит кто-нибудь. И так… — он покрутил рукой около виска, — Эх. По сторонам смотри.

Вири витат этас. Так это ж латынь! Как сразу не понял. Ведь мама часто рассказывала стихи на латыни. Как там было? «Verna redit temperies, prata depingens floribus, telluris superficies, nostris arridet moribus5… Как-то так было, дальше забыл. Все забывать начал. Эх, мамочка, что за мир вокруг нас. Ведь жили вы нормально, как люди. Я и сам еще помню то время, да вот забывать начал. К чему это все идет? Нужно у Ромуальдаса спросить, что наша негра болтает. Тот на французском хорошо чешет, не то, что я. Меня мама учила языкам, учила, да толку то…

Шериф топал в сторону Ангара. Уже почти рассвело, если так можно было сказать при абсолютно черном небе над головой и черном дожде. Но землю под ногами разглядеть можно. Перед ним еще более черной громадой чем небо, громоздилась гранитная гора. Это их дом. Тут живут последние люди на земле. А какая-то сволочь убивает других людей. Как так? В голову не лезет. Останутся два человека во Вселенной, и один обязательно убьет второго. Может и не стоило людям появляться. Исчезнем и лосец с нами. Не особо-то и потеря. А все равно бывает жаль. Ведь как много хорошего может быть. Вот Тина и Элка. И Андрюшка был. Так, клять! Только не про это, кишки оленьи в глотку. Так. Спокойно. Вон сидит под дождем Снайпер. Классный мужик. Можно спиной к нему встать и не думать ни о чем. А вот топает куда-то Майор. Прямой, сука, как палка. Клять, а страшный, как лось. Глаза ледяные. Ну вот, отлегло.

— Майор! — Крикнул Шериф в спину марширующему кошачьей походкой начальнику охраны Поселения, — Погоди, Артур Степаныч.

Майор развернулся на месте, так, словно понятия инерции для него не существовало. Шел вперед быстрым шагом и уже стоит и смотрит на Шерифа. Как так?

Шериф ускорился, увязая разбухшими сапогами в черной жиже.

— Егор, — Майор улыбнулся сухими узкими губами, — рад тебя видеть. Куда спешишь? К Павлу Макаровичу? Нам по пути тогда.

— Есть серьезный разговор к вам обоим, — Шериф слегка запыхался от влажного воздуха и машинально схватился за правый бок, — происходит кое-что.

— Что именно, Егор?

— Два раза не хочу говорить. Идем.

Они поздоровались со Снайпером. Коля не ответил. Сидел в одной майке под дождем и улыбался, поглаживая мокрый ствол «Веры». Майор пропустил Шерифа вперед и мягко ступал за ним по железной лестнице на второй этаж, а потом так же мягко вошел следом в кабинет Президента.

— Веселые дела рассказываешь, Егор, — где-то через час произнес Президент.

Он сидел в своем кресле и слегка крутился туда-сюда, отталкиваясь ногами от пола. В руке держал стакан с виски. Квадратная бутылка стояла на журнальном столике, там же тарелочка с порезанным на кусочки маленьким зеленым яблоком. Майор к спиртному, как обычно, не притронулся, а Шериф уже смаковал третью дозу. Но, не больше чем на один палец зараз. Старшие выслушали его доклад спокойно. Не перебивали. Знали, что он не упустит ни одной мелочи. Предложит несколько вариантов, объясняющих происходящее. Даст время обдумать ситуацию. За это старшие товарищи, похоже, его уважали и ценили.

Шериф молчал уже минуты четыре. Майор смотрел на свои руки. Они спокойно лежали перед ним на столе. Ни один палец ни разу не дрогнул. Лицо как маска, кожа тонкая, желтоватая, скулы острые, аж кости проступают через такую тонкую кожу. Бритая голова сверкала в электрическом свете. Шериф знал, что в бритой голове Майора пронеслось уже не меньше сотни вариантов в тысяче различных возможных комбинациях. В отличие от двух версий, до которых он пер два дня со скоростью улитки. Президент тоже был президентом почти семнадцать лет не просто так. Мозг был тот еще агрегат. Шерифу стало спокойно. Как рядом с отцом. Ох уж эта старая гвардия!

— Ты Егор, продолжай расследование. Ищи связи между этими четырьмя. Мария Фролова, человек в пальто, мать малыша и тот в зеленой куртке. Зеленую куртку найти и запереть. Мать опроси сейчас. Посмотри в записях, когда они тут появились, вместе или врозь. Должна быть связь. По поводу постороннего не переживай. Артур Степанович, дай Егору двух человек из самых надежных. Пусть будут на подхвате. Проведите рейд по оружию. Сегодня с 21 вечера до 8 утра комендантский час. Объявить прямо в Баре, когда откроется. Пусть хапнут по стакашке и валят по домам. Процедура всем знакомая, возникать не станут. Если, действительно есть один или два человека из банды среди нас, это не страшно. Но лучше перебдеть, как говаривал твой отец, Егор. Усилить посты в Ангаре и, Артур, около школы назначь постового или даже двух. Детей до 16 лет оставляем с этого дня здесь. Усиленное питание им всем. Нефиг болтаться по городу. На стенах удвоить внимательность. Патрули далеко не выводить. Охотники в прежнем режиме, а лесорубов и собирателей притормозим на денек. Пусть отдохнут, запасов у нас много. Да и прогноз погоды не радует. Чую костями оттепель, значит ливанет кислотный дождь. Что у нас с группой дальней разведки? Когда ждем?

А про Лысого ни слова. Вот клять, копыто лосиное мне в сфинктор. Опять он его прикрывает! Кости у него оттепель чуют, выпендрежник старый. Лучше бы ты с криминалом в Поселении разобрался.

Президент развернулся на 90 градусов вместе с креслом и уставился на самодельный настенный календарь. Рисунки для каждого месяца ему рисовали дети. Сейчас июнь и на картинке был изображен олень, похожий на медведя, с рогами, на которых росли то ли помидоры, то ли яблоки. Библиотека в Поселении была не очень большая, но Распэ детям читали, если судить по этой картинке.

— Жду ребят в течение недели, Павел Макарович, — Майор, наконец, оторвал взгляд от своих рук и посмотрел на Егора, — надеюсь и молюсь, что вернуться все. Вернуться