Меня не оставляло стойкое ощущение, что я утратила контроль за своей жизнью. И всё происходило вне зависимости от моих желаний. Или нежеланий.

– Мам, ма-ам! Просыпайся! – на меня упали холодные брызги.

Открыла глаза. Надо мной стояли мокрые Сева и Тёма.

– Ты не сгоришь, Сашуля? – заботливо поинтересовался бывший жених.

Я чувствовала тепло в ногах, не поместившихся под зонтиком и выставленных на жаркое июньское солнце. Приподнялась на локтях и осмотрела конечности, до самых колен кожа была красивого розового цвета.

– Может, пойдём домой? Боюсь, я, и правда, сгорю.

Они не спорили, собрались за несколько минут. Но от пляжа мы далеко не отошли. На пути встретилась череда открытых кафе.

– Ма-ам, я хочу кушать, – протянул Тёма.

– Я бы тоже не отказался, – встал на его сторону Сева.

– Ну давайте зайдём, – пожала плечами я. Ногам, конечно, было тепло, но не так чтобы слишком. Да и не думалось как-то о серьёзных последствиях.

Мы сели за столик, сделали заказ. В ожидании обеда Тёма с Севой продолжили игру в слова.

Я почти не участвовала в развернувшейся вербальной баталии. Только наблюдала, размышляя, почему раньше Сева не проявлял своих навыков общения с ребёнком.

Домой мы добрались часа через три. Ноги уже заметно припекало. После душа, взглянув на свои конечности, я уже заметно напряглась – они были ярко-розового цвета с наливавшимся отёком.

Когда я спустилась вниз кухню, чтобы поискать какую-нибудь мазь от ожогов, мне встретился Сева.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Как ты? – спросил заботливо.

– Кажется, сожгла ноги, – опустила взгляд на свои пострадавшие конечности.

– Ничего себе! – присвистнул Сева. – Надо срочно чем-то помазать.

Мы проверили аптечку, порылись в холодильнике, где на полочке родители хранили некоторые препараты, требующие низкой температуры.

Но ничего подходящего там не было.

– Я схожу в аптеку, – вызвался Сева и тут же пошёл одеваться.

Этот новый Сева был намного внимательнее и заботливее моего бывшего жениха, с которым мы прожили вместе почти два года. И, кажется, я понимала, с чем связны такие перемены.

Когда Сева ушёл, я поднялась к себе и прилегла на кровать. Тёмка играл внизу с Муриком, который, несмотря на возраст, никогда не отказывался побегать за привязанным к верёвочке фантиком.

Когда раздался звонок в дверь, я поняла, что вставать мне совсем не хочется. Кажется, у меня поднималась температура.

– Тёма, открой, пожалуйста! – крикнула сыну.

* * *

Ярослав остановил машину перед Сашкиным домом, вынул ключи из замка зажигания. Жена и дочь вытянули все его силы, и он не мог дождаться возможности сбежать из дома.

Саша хотела что-то сказать, и Логинов решил не откладывать разговор в долгий ящик. Тем более он сильно соскучился.

Кажется, её родители должны были уже перебраться в санаторий, а значит, весь дом будет в их с Сашкой распоряжении. Эта мысль невероятно мотивировала.

Он подошёл к калитке и нажал кнопку звонка.

Спустя долгую минуту ожидания дверь распахнулась. На Ярослава смотрел мальчишка лет восьми-девяти с взъерошенными волосами и карими глазами.

– Ты кто? – Ярослав удивлённо моргнул.

– Тёма, – ответил пацан.

– А я Ярослав, – представился Логинов, всё ещё не понимая откуда здесь мог взяться ребёнок.

– Я знаю, кто ты, – заявил мальчишка, – ты мой папа.

– Почему ты так думаешь? – в голове Логинова начала оформляться невероятная догадка. Вот только она была чересчур фантастической, чтобы в неё поверить.

Мальчик указал пальцем в район его груди. Ярослав опустил голову и увидел, как покачивается на золотой цепочке медальон в виде солнца…

Это был подарок Саши на его восемнадцатилетие – двойной кулон. Золотое солнце и серебряная луна, которые соединялись в единое целое.

«Ты, как солнце, осветил мою жизнь, а я, как луна, всегда буду сопровождать тебя», – сказала она тогда.

Ярослав, не снимая, носил своё солнце все эти десять лет. Но, когда не увидел второй половины кулона на Сашиной шейке, снял свой. Не хотел смущать. Решил, что этот вопрос он поднимет позже. Да и сложно ожидать от неё сентиментальности, учитывая, как он тогда поступил.

Но сегодня после душа он снова надел медальон на шею. Чисто автоматически. Забыв о своём решении не смущать её прошлым.

И вот теперь, глядя на медальон, этот мальчишка утверждал…

Тёма сунул руку в карман и достал оттуда… луну.

Вторую половинку.

Затем таким же привычным жестом надел цепочку на шею.

– Мама плакала, когда я спрашивал о тебе. А ещё рассказывала мне сказки про луну и солнце, она думала я маленький и не понимаю…

– А ты большой… – до Логинова доходило как-то медленно, как будто понимание того, что все эти годы у него был сын, о существовании которого он даже не подозревал, пробивалось сквозь толщу прозрачной воды.

– Я большой, – подтвердил мальчик. – Мне девять лет.

У него и правда есть сын!

Ярослав сморгнул и посмотрел на мальчишку словно другими глазами, подмечая черты, на которые раньше просто не обратил бы внимания: разрез глаз, нос, овал лица, непослушные вихры, которые ничто на свете не сможет пригладить…

Только слепой не заметил бы родственного сходства между ними. Даже Алина не была так похожа на него. Она вообще пошла в мать.

И всё равно в это не верилось…

Может, слишком неожиданно. Может, потому что сама Саша молчала. Хотя у неё было две недели возможностей, чтобы рассказать ему. И это не считая прошедших десяти лет…

Логинов сморгнул ещё раз. И понял, что стоит истуканом, возвышаясь над мальчиком, который смотрит на него и явно ожидает реакции.

У него есть сын!

Нет, как она могла умолчать о таком?