В эти годы Бобринской тщетно предпринимал попытки найти средства, которые будто бы оставил для него за границей князь Орлов. «Точно также безуспешно было желание графа Бобринского получить из Английского банка большие деньги, якобы положенные некогда на его имя Императрицею. По этому делу возникла целая дипломатическая переписка, продолжавшаяся и после кончины графа Бобринского; но за неотысканием самого банкового билета оно кончилось ничем». Есть версия, что в итоге эти секретные средства правительство использовало для войны с Наполеоном.

Екатерина Великая не ошибалась относительно меркантильных способностей младшего сына. Сделаться рачительным хозяином Бобринскому так и не удалось: уже после смерти с него было взыскано по заемным письмам 437.100 рублей. Граф всецело отдался влечению к книгам, искусствам и наукам.

В Богородицком имении служил «дворовый человек архитектор» Василий Иванович Милинский, талантливый зодчий, впоследствии соорудивший графский склеп в Бобриках. Василий Иванович был своим человеком в семействе графа: когда у архитектора 2 февраля 1813 года родился сын Алексей, сын графа Алексей стал восприемником младенца. Бобринской интересовался науками. От отца он унаследовал его пристрастие к физическим опытам, для занятий астрономией выстроил над своим петербургским домом на Галерной улице башенку-обсерваторию. В Богородицке из вещей Алексея Григорьевича хранились телескоп Саблукова и химическая печь. Его библиотеку почти в тысячу томов составляли словари, книги по медицине, алхимии, астрономии, минералогии, торговле, географии. До самой революции в Богородицком имении графов Бобринских хранился уникальный экспонат, применявшийся Алексеем Григорьевичем в его опытах. Это «была электрическая машина с огромным стеклянным диском, укрепленным на основательной деревянной станине, со "щетками" из добротной кожи и с медными шарами – осязаемое воплощение научных идей XVIII века».

В Богородицком имении граф открыл лазарет для крестьян и дворовых людей. «Под конец жизни он перестал заботиться о своей внешности, только изредка, при гостях, он надевал на свою большую, рано облысевшую голову, спешно, нередко набок, какой-нибудь парик. Носил засаленную одежду, ходил гулять в старомодном сером сюртуке, карманы которого наполнялись монетами, отдельно золотыми, серебряными и медными, которыми он оделял бедных, по своему усмотрению. Он любил заниматься также мастерством, и из лаборатории и мастерской шел, не переодеваясь и не вымывши рук, обедать». Алексей Григорьевич скончался в Богородицке 20 июня 1813 г. на пятьдесят втором году жизни «внутреннимъ параличемъ». Похоронен граф был в родовом склепе в Бобриках (впоследствии разоренном большевиками).

Овдовев, графиня Анна Владимировна поселилась в Москве, в доме на Дмитровке, который вскоре стал известен редким гостеприимством. Приемы, любительские спектакли, званые вечера и маскарады чередовались без перерыва в ее особняке. Переехав затем в Петербург, графиня пользовалась особой благосклонностью императора Николая Павловича, по-родственному именовавшего ее «тетушкой». Графиня находилась в добрых отношениях с А.С. Пушкиным, которого однажды на балу выручила из затруднительной ситуации. Пушкин писал в своем «Дневнике»: «Старуха Бобринская… всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот». Старший ее сын Алексей тоже был хорошим светским приятелем поэта.

Графы Бобринские, многочисленные потомки Алексея Григорьевича и Анны Владимировны, оставили яркие следы на путях развития русского государственного управления, промышленности, сельского хозяйства, железнодорожного строительства, культуры и науки. Основатель старшей (побочной) ветви рода, Райкб известен в истории Эллады.

Двоих побочных сыновей Бобринского, получивших фамилию Райко, Екатерина II отдала на попечение действительного статского советника Петра Валентиновича (Пьетро) Скванчи, тосканца, служившего инспектором-экономом в Шляхетском корпусе. В 1808 г. братья Райко отправились во Флоренцию, слушали лекции в Падуанском университете.

В 1812 г. младший из братьев, восемнадцатилетний Николай Райко, пытался сбежать из Италии, чтобы вступить в Русскую Императорскую армию, сражавшуюся в Наполеоном. Побег вольнолюбивому юноше не удался. Только в 1815 г. братья Райко вернулись в Отечество. Отец, граф Алексей Григорьевич Бобринской умер еще в 1813 г., а вскоре трагически погиб (утонул) старший из Райко.

Николай Алексеевич Райко с 1816 г. вступил на службу юнкером в 30-ю конно-артиллерийскую роту (батарея стояла в Юго-Западном крае). Семейство графов Бобринских (вдова графа и его трое сыновей) выдавало ему 12000 рублей ассигнациями ежегодно – в двадцать раз больше, чем получал от родственников бастард Григорьев, сын графа Григория Владимировича Орлова. По свидетельству Н.И. Греча, Райко внешне удивительно походил на Александра I и великого князя Константина Павловича – своих двоюродных братьев. «Н.А. был весьма тучен и высок ростом; – пишет другой современник, – его открытые, крупные черты, высокий лоб, живые глаза напоминали облик великого князя Константина Павловича, что подавало многим повод весьма ошибочно считать его сыном покойного великого князя. Лицо его, впрочем, по смыслу общего выражения весьма отличалось от лица Константина Павловича: оно было весело и приветливо».

28 июня 1818 г. Райко высочайшим приказом из юнкеров по экзамену был произведен в прапорщики 30-й конно-артиллерийской роты, а 21 апреля 1824 г. высочайшим приказом из подпоручиков 27-й конно-артиллерийской роты переведен прапорщиком в лейб-гвардии Драгунский полк. 9 января 1826 г. Райко вышел в отставку поручиком.

Романтичный поручик увлекся идеями филэллинизма. В 1827 г. он уехал в Италию, а затем участвовал в освободительной войне греков против Османской империи. В 1829 г. Николай добровольцем отправился в Грецию, на службу к первому президенту страны графу Иоанну Каподистрия, заведовал крепостью Паламидис, исправлял должность военного губернатора города Патраса (Патры). Он известен на родине Гомера как главный начальник греческой артиллерии и офицер греческой армии («полковник Райкос»). Президент Греции назначил его директором Центральной военной школы в Навплионе. «Каподистрия высоко ценил ум, благородство и деятельность Райко на пользу греческого правительства». После гибели президента от рук заговорщиков в 1831 г. Райко вернулся в Россию. Он составил обстоятельные записки «об убиении Каподистрии».

Брат погибшего, граф Августин Каподистрия, избранный президентом Временного правительства Греции, прощаясь с Николаем Алексеевичем, выдал ему увольнительное свидетельство, где запечатлены такие слова: «Правительство (Греции) никогда не будет в состоянии забыть, что в продолжение четырех лет вашей службы вы никогда не соглашались принять ни жалованья, ни наград, между тем как неустанным вашим рвением и преданностью вы оказали этой нации явные и действительные услуги, то командуя крепостью Паламиди, то в продолжении осьмнадцати месяцев исправляя должность военнаго губернатора воскресающаго города Патраса, то наконец так достойно занимая место главнаго начальника артиллерии в трудных обстоятельствах».

Император Николай Павлович не оценил военных трудов двоюродного брата, который по высочайшему повелению отправился на Кавказ и с января 1833 г. возобновил военную службу в прежнем чине поручика в 17-м драгунском Нижегородском полку, расположенном в урочище Карагач в Алазанской долине. В феврале 1835 г. капитан Райко обвенчался с юной Александрой Антроповой, дочерью курского помещика, генерал-майора Николая Николаевича Антропова и ошмянской помещицы Аполлонии Собаньской; теща была четырьмя годами младше своего зятя. Благодаря этому браку Райко был причислен к дворянству Курской губернии, вышел в отставку в чине штабс-капитана и поселился в Одессе, пользуясь почетом и уважением горожан, особенно одесских греков, издали кланявшихся скромному освободителю их исторической родины. В 1841 г. король Греции Оттон I пожаловал Николая Алексеевича кавалером золотого креста ордена Спасителя.