— Хорошо, — применил хитрость старик, — познакомь нас с твоей Настин. Мы будем несказанно рады принять ее в нашу семью.

Лонг просиял от счастья и упал в объятия отца. Ким, прижимая крепко сына, украдкой взглянул на медиума, тот едва заметно кивнул, догадавшись об уловке.

Глава 27

Стёкла запотели от перегара, Олег снова ушел в запой. Спал он в машине и проснувшись, попытался размять затекшее тело, под ногами зазвенели пустые бутылки из-под самогона. Бизнес у местного производителя деда Леньки пошел вгору, с такими темпами на неплохие жигули последней модели к осени насобирает, пора расширяться, спрос этим летом на его огненный напиток неимоверный. Один Кулебякин со своим чудным китайцем полгаллона за неделю выжрали.

Протерев ладонью зеркало заднего вида, Олег увидел собственное отражение и испугался. За последние несколько дней сильно исхудал и зарос черной щетиной, хотя надо признать худоба и запущенная небритость придавали толику брутальности и подчеркивали мужественные черты лица.

Он поднял пустую бутылку и опрокинув ее, выжал последние капли, руки дрожали как у заправского алкаша, самое время остановиться и остепениться, но стоило взглянуть на дом Скворцовых — в сердце щемило от тоски, поэтому бедолага топил горе на дне бутылки, не зная как вернуться в прошлое. В тот роковой вечер, когда им будто черти управляли, ослепили, одурманили и привели в клуб к этой пигалице Ритатуле. Олег ненавидел выскочку всеми фибрами души за то, что та оказалась не только глупой, но еще и мстительной. Как обычно бывает в подобных историях, муж искал кругом виноватых, перекладывая ответственность на других за свои проступки.

“Вот если бы не Ритка со своими прелестями, если бы не ее слабый передок, то возможно всё сложилось бы иначе”, — думал опальный супруг и представлял, как оторвет тупую башку девице легкого поведения, разрушившей его прекрасный крепкий брак.

Иногда всё же наступали минуты прозрения и Олег полностью осознавал, что единственный виноватый во всей этой истории — он. Люто себя ненавидел и сжимая кулак бил по ненавистному лицу, избивал до крови, стараясь переключиться на физическую боль, чтобы заглушить душевную, которая истязает похлеще самых изощренных пыток.

Закончив самобичевание, присмотрелся вдаль. Моргнув несколько раз и убедившись в том, что увиденное не мираж, вышел из машины. Недалеко от него плавно притормозили несколько ленд роверов, откуда ни возьмись появилась толпа азиатов.

Ревнивый муж наблюдал за ними и надеялся, что приехавшие заберут своего сумасшедшего Ромео, дежурившего в кустах неподалеку. Вот еще один человек в списке ненависти, ему бы оторвать не только голову, но и остальные части тела.

От наблюдения отвлёк телефонный звонок, разговаривать не хотелось, но звонившим оказался лучший друг Пумба, который не станет беспокоить без причины ни свет ни заря. Олег ответил басом: “Алё?”.

“Братан, ты где? У нас проблемы!” — сходу заявил друг, взволнованный и нервный.

Сейчас Олега занимала одна единственная проблема — как вымолить прощения у жены. Всё же поинтересовался, прочистив горло и сплюнув: “Что случилось?”.

Сбивчиво и кратко компаньон по бизнесу пересказал суть истории: “Черные на таможне отжали наши тачки. Хасан ждёт товар до понедельника или будут последствия. Короче, брателло, ситуёвина. Гони в город, надо что-то думать”.

Олег выругался трехэтажным матом и закатив в муках глаза, пообещал явиться в офис не меньше, чем через пару часов.

С Хасаном шутки плохи, турок, который впрочем яро требовал называть себя курдом, держал в ежовых рукавицах весь город и отличался особой жестокостью. Никто не смел ему перечить и тогда, когда просился в долю еще зеленый Олежек со своей на быструю руку сколоченной бандой, понимал куда лезет; хотя возможно в силу своего юного возраста и не очень. Во всяком случае бросать дело на самотёк крайне опасно.

К списку ненавистных особ добавились представители цыганской диаспоры, оборзевшие до предела. В сложившейся “ситуёвине”, как выразился недавно Пумба, никто не поможет и придется столкнутся с беспределом цыган лицом к лицу.

Те в последнее время совсем краев не видели и угоняли нерастаможенные авто средь бела дня, будто обрели бессмертие.

Вопрос стоял ребром, до понедельника осталось трое суток и медлить нельзя. Но Олег не мог уехать, не попытавшись поговорить с женой и буквально столкнулся с толпой азиатов у забора.

Лонгвей оскалился, поддерживаемый отцом и Сиамом, рычал на соперника точно бешеный пёс.

— Тебе, болван, ясно сказали — Настин не желает тебя видеть.

Пришлось отступить, всё-таки хватило у ревнивого мужа ума не вступать в перепалку с вооруженными до зубов азиатами. Он медленно отступал, всю дорогу демонстрируя незнакомцам своё презрение — средний палец, поднятый вверх.

Те кривили губы в ухмылке и выкрикивали ругательства на своём языке.

Пора было начинать долгий путь домой, в город, где не ждало ничего хорошего, кроме вороха неприятностей и грядущих проблем. Олег покрутился возле машины, выкинул пустые бутылки и пригладил взъерошенные волосы — нет, не уезжается. Он быстро перебежал через дорогу на соседнюю улицу и громко позвал Нинку. Подруга жены как раз в это время закончила кормить домашнюю птицу и увидев изменника, неохотно поинтересовалась: “Чего приперся?”

Олег засунув гордость куда подальше и выдавив из себя подобие улыбки, умолял дать ему пару минут.

Нина вытерла руки о фартук и не скрывая недовольства, вальяжно подошла к нему.

— Две минуты у тебя есть, говори.

Собравшись с мыслями и понимая, что от сказанного зависит дальнейшее развитие событий, опальный муж осторожно заговорил, подбирая каждое слово.

— Я виноват, — в глазах его блестели мелкие слезинки. — Я знаю, готов сам себя четвертовать. Единственное, что попрошу передать — пусть Настя подождет пару дней. Мне срочно нужно уехать, вопрос жизни и смерти. А потом даст мне пять минут для разговора, больше я ничего не прошу. Пожалуйста.

Что-то было во взгляде Олега трогательное, брало за душу и даже несгибаемая, как сталь Нинка расчувствовалась.

— Хорошо, я передам, — пообещала она.

Он искренне поблагодарил подругу жены и понуро склонив голову, поплелся к машине. Слышал, как из дома выскочил Василий и громко выкрикивал вслед различного рода оскорбления. Нинка загнала его в дом.

Олега нисколько не задели упрёки тщедушного мужичка, с тяжелым камнем на сердце покидал деревню, надеясь в скором времени вернуться и увидеть Настю хотя бы мельком, одним глазком, вдохнуть родной запах, услышать самый любимый голос на свете. Лишь бы только чертов азиат не подговорил уехать его девочку в дальние дали. Потом где ее искать?