— Надеюсь, что нет. Помпей, ведь, кажется, при Корби тебя ранили?

— Точно так, и ранили очень опасно. Я был там с бесстрашным господином де Канбом. Мы поехали ночью на разведку, чтобы осмотреть поле, где намеревались дать сражение, и издали увидели перевязи. Я просил его не проявлять бесполезную отвагу, а он отказался и поехал прямо на них. С досады я повернулся спиной. В эту минуту проклятая пуля… Ах, виконт, прошу вас, будем благоразумны!

— Пожалуй, Помпей, будем благоразумны, я вполне с тобой согласен. Однако ж мне кажется, что перевязи вовсе не двигаются.

— Они чуют добычу. Подождем.

По счастью, путешественники ждали недолго. Через минуту луна вышла из-за черной тучи и ярко осветила шагах в пятидесяти от двух путников две или три рубашки, которые сушились с растянутыми на заборе рукавами.

Это-то и были перевязи, напоминавшие Помпею о его роковой разведке при Корби.

Виконт громко захохотал и пустил лошадь в галоп. Помпей поскакал за ним, приговаривая:

— Какое счастье, что я не исполнил первый мой замысел: я хотел выстрелить в ту сторону, и был бы похож на Дон Кихота. Видите, господин виконт, как полезны благоразумие и знание войны!

После сильного волнения человек всегда успокаивается на некоторое время. Проскакав мимо рубашек, путешественники наши проехали довольно спокойно два льё. Погода была бесподобная; широкая и черная тень падала от леса на одну сторону дороги.

— Решительно я не люблю лунного света, — сказал Помпей. — Когда человек виден издалека, его легко застать врасплох. Я много раз слышал от старых солдат, что если два человека ищут один другого, то луна покровительствует только одному. Мы находимся на самом свету, господин виконт, это неблагоразумно.

— Так поедем в тени.

— Да, но если люди, которые подстерегают нас, спрятались на опушке леса, то мы сами бросимся к ним в пасть… Во время похода никогда не подходят к лесу, не разведав его.

— По несчастью, у нас нет передового отряда. Ведь так называют тех, кто осматривает дорогу, мой храбрый Помпей?

— Точно так, точно так, — шептал старый слуга. — Ах, черт побери этого Ришона, зачем он не поехал с нами? Мы послали бы его вместо авангарда, а сами составили бы главные силы.

— Ну как, Помпей, на что мы решились? Останемся в лунном свете? Или переберемся в тень?

— Переедем в тень, господин виконт, это, кажется мне, всего благоразумнее.

— Пожалуй.

— Вы боитесь, господин виконт?

— Нет, любезный Помпей, уверяю тебя, нет.

— И напрасно бы стали вы бояться, ведь я здесь и оберегаю вас; если б я был один, вы понимаете, так ничего бы не опасался. Старый солдат не боится ни Бога ни черта. Но вы такой товарищ, которого уберечь еще труднее, чем сокровище, которое я везу за седлом. Эта двойная ответственность пугает меня. Ага! Что там за черная тень? Ну ясно: она движется!

— Не спорю, — сказал виконт.

— Видите, что значит быть в тени: мы видим врага, а он нас не видит. Не кажется ли вам, что у этого злодея есть мушкет?

— Да. Но этот человек один, а нас двое.

— Господин виконт, кто ходит один, тот еще страшнее: одиночество свидетельствует о решительности. Знаменитый барон дез’Адре ходил всегда один… Ах, смотрите, он, кажется, целится в нас… Он сейчас выстрелит, наклонитесь!

— Да нет, Помпей, он только переложил мушкет с одного плеча на другое.

— Все равно наклонимся, встретим выстрел, припав к луке седла; так уж принято.

— Но ты видишь, что он не стреляет.

— А, он не стреляет, — сказал Помпей, приподнимая голову. — Хорошо! Он, верно, испугался, увидев наши решительные лица. Ага! Он боится, так позвольте мне переговорить с ним, а потом вы начнете говорить, только густым басом.

Тень приближалась.

Помпей громко закричал:

— Эй, дружище! Кто ты?

Тень остановилась в видимом испуге.

— Ну, теперь вы извольте кричать, — сказал Помпей.

— Зачем? — спросил виконт. — Разве ты не видишь, что бедняга и так дрожит?

— А, он боится! — вскричал Помпей и бросился вперед.

— Помилуйте, сжальтесь! — вскричал незнакомец, становясь на колени. — Сжальтесь! Я бедный странствующий торговец, вот уже более недели, как я не продал материи даже на носовой платок, и у меня нет ни единого денье.

Аршин, которым бедный торговец мерил ткань, показался Помпею мушкетом.

— Знай, друг мой, — величественно сказал Помпей, — что мы не грабители, а люди военные и путешествуем ночью, потому что ничего не боимся, продолжай путь спокойно, ты свободен.

— Вот, друг мой, — прибавил виконт самым ласковым голосом, — вот тебе полпистоля за то, что мы напугали тебя, и желаю счастливого пути!

Виконт белой маленькой рукой подал деньги бедняку, который ушел, благодаря Небо за такую счастливую встречу.

— Вы напрасно это сделали, господин виконт, да, вы совсем напрасно это сделали, — сказал Помпей спустя шагов двадцать.

— Да что такое?

— Зачем дали вы денег этому человеку? Ночью никогда не стоит показывать, что у вас есть деньги. Помните, этот трус прежде всего закричал, что у него нет ни денье.

— Правда, — сказал виконт с улыбкой. — Но ведь он трус, как ты говоришь, а мы, напротив того, как ты видишь, храбрые вояки и ничего не боимся.

— Между бояться и остерегаться, господин виконт, такое же огромное расстояние, как между страхом и осторожностью. Изволите видеть, повторяю, неблагоразумно показывать незнакомому человеку, встретившемуся на большой дороге, что у вас есть деньги.

— Но когда незнакомец один и без оружия?

— Он может принадлежать к вооруженной шайке, он может быть шпионом, посланным вперед, чтобы разузнать о местности… Он может вернуться с целой толпой, а что могут сделать два человека, как бы они ни были храбры, против толпы?

Виконт на этот раз признал упрек Помпея справедливым, а может, чтобы скорее избавиться от укоров, согласился с ним. В это время они приехали к речке Се, близ Сен-Жене.

Моста не было, и следовало переправляться вброд.

Помпей мастерски изложил виконту теорию переправы через реки, но теория не мост, и все-таки пришлось въехать в воду.

По счастью, река была неглубока, и это новое происшествие показало виконту, что препятствия, на которые смотришь издали, особенно ночью, кажутся не такими страшными, когда увидишь их вблизи.

Виконт начал совершенно успокаиваться, потому что дело подходило к рассвету, как вдруг наши путешественники остановились, проехав половину леса, окружающего Марсак. Они очень явственно услышали за собой топот нескольких лошадей.