пустой сосуд. Можете не благодарить, вы пили все это время душу, которой по закону следовало быть в другом составе и вагоне, теперь она вся ваша, без остатка.

– Пьер, возьмите свой сосуд и Аспид, вот ваш винный мех.

Состав еще раз вздрогнул, и замер. Вой метели усиливался, стекло остервенело грызла ледяная крошка.

– Могу порадовать я вас друзья случайные, вскоре вы почувствуете не хитрую метаморфозу. Просто чудо или волшебство. Удачи.

Свет ламп тускнел, вагон заполнял холод и ледяная пыль. Я сбросил маску человека, за которой оживала глубина бездны ее неутолимый голод, бесконечный мрак. Я освободил крылья и направился к выходу, оставляя за спиной тускнеющий свет ламп. Мрак вскоре рассеется и возникнет стена.

Так и живем

Множество лет, дни и ночи напролёт, я нагоняю время, опровергая его парадоксальную суть. Дорога которой не будет конца, остановиться, одуматься, предложить альтернативный вариант, компромисс, уступить. Нет возможности время одолеть в этой долгой игре, поздно быть правым, когда смерть, когда сам мертвец. Излагать на бумаге истории, которые станут письмом вникуда, за плечами пустота. Это все, далее горизонт.

Лабиринт слов, отголоски эха уводят в сторону, местами пугают. Значения и смыслы, толи день в закате, толи пролилась ночь и народилась луна. Тайные мысли, призрачные образы, едва различимые знаки судьбы. Абсурд реальности и каждый в этом месте имеет правоту выстрелить, за его спиной стоит другой и он тоже готов убивать. Тени выбывших персонажей расходятся по своим темным углам.

Привет тебе новорожденный, как дела, как остальное? С чем в эту жизнь пришел, с чего начнешь? Молчишь? Зачем тебе слова? Болтать без умолку делая мозолистым язык, отложи на время этот труд. Идем со мной в мир сказок и историй страшных, долгих. Может, выйдешь из тени на свет, уймешь полуночные страхи, сбросишь дрожь. Демоны ждут новую душу, конечно же, я с готовностью предам тебя и уплачу свои долги, жить то надо. Да, я останусь мерзавцем, но все же живым.

Прими мою откровенность должным образом, невинность всегда будет в цене, как легко даётся сейчас правда, потому что более нет свидетелей нашему разговору, как просто и это пьянит. Страшная сказка продолжается бесконечно долго, мир жалящих змей довольно устойчивый мир, в котором не мучает совесть, еще в нем нет тошноты.

Когда-нибудь я перестану морочить судьбу своими холостыми выстрелами. Останется время для всяких пустяков и бутылки вина года кометы. Я случайно припомню загубленные души и руки по локоть в крови не смытой. Напьюсь, молчи судьба и совесть заткнись.

Давным-давно на рыночной площади я потерял веру и кошелек, осталась лишь жалкая жизнь, мелочевка в карманах, планы не вернуться домой. Продолжилась сказка, время плотоядных чудовищ, людоедов, беспринципных лжецов в которых хочется слепо верить. Храм пустеет, мельчает бог и вера, телевизионщики перестанут трепаться по этому поводу, и пожалуй всё. Чудеса далеки, не возможны, чудеса остались на уровне бытописания посвящённых людей.

Ничего не меняется, но всегда что-то происходит, с этим и живём. Настоящее по ряду причин отдаёт безвкусицей, но очередным послезавтра слова наполнятся смыслом и твоё победоносное поражение, вызовет в памяти теплую, что, ни на есть усмешку, в этом и живем.

Гремят фанфары исходящего дня, барабанят воздух августа лапки розовых мартовских зайцев. Течёт оживлённое движение разномастного карнавального шествия бытия. Смятение и неуклюжий шаг, новое время, ты в прострации, привыкаешь иначе жить. Роза ветров обновляется.

Осмысленность взглядов обращенных вдаль, глубинное озарение, тектонические сдвиги идей некогда бывших в отдалении. Крыши и витражи, плоские стёкла башен, пульс и жажда, течение масс, да много всего существует, появляется, без ответов. Чудо порошок гаитянской ведьмы впусти на радость человек. Пляски богобоязненной паствы в миг уверовавшей в свою богоизбранность. Богопротивление без начал, но свет и тьма стары как мир, новое богословие сверх рационализм или очередная палата?

Мир вам на кладбищах и война в сердцах. Заряжай братка патрон, обматывайся пулеметною лентой и смело в бой. Истребляй без сожаления бешеных кобелей и сук, будет долгая ночь длинных ножей, пока не настанет тотальная победа. Фанатский приют и теплое пиво, ты зализываешь раны, получаешь любовь на лежаке пропитанном насквозь сигаретным дымом.

Жизнь зачастую питает склонность к повторениям. Я узнаю себя среди других людей и вижу, каким буду завтра. В прозе уживается любой стиль изложения – Всё не так уж и плохо, и не будет значительно хуже, чем есть сейчас. Если ты не собрался выйти и рискнуть, но даже после останется многое на своём месте – говорит тихий голос со стороны.

Иллюзия отсутствия уйдёт в иллюзорное присутствие. Ты, да вот же стоишь с сигаретой в руке, ждёшь тех, кто проходит мимо, глаза поутихли, равнодушны к потоку невостребованных процессов, да и сам так сяк, не изжил правды, не переборол склонность лгать. Выбираешь между самоучителем по рисованию и стихами гениального самоубийцы, что первым вылепить из глины?

Звуки города в спешке, ни секунды обратно. Суета из сонма сует, когда молчание просто последний выдох, и далее в путь, который не омрачит ни пробка в час пик, ни ледоход по пропащей весне не в сезон, тебя обгоняют дважды, трижды, живые, так и живём.

Мир опять или вновь, но на целых две минуты изменился, неумолимо роднясь с хаосом, который со слов философов породил его. Значит очередной пролёт над расписной под хохлому гармонией, она проглядывает в наших с тобой сувенирах на лотке, мы торгуемся, продаём, отцовско-дедовское наследие и спускаем барыши в клубах.

Ждем-с милостей свыше, мясистей, жирней – приговариваем на холопский манер, поглядывая на отпущенное время. Желаете-с водочку-с барин – предлагает ушлая челядь, которую не перевариваем в любом виде, не выносим на дух. Ждем и желаем, как наши дети, внуки, правнуки.

Время глобализировано до микросекунд и не играет той драматичной роли что прежде, а мы не в расчёт. Молодимся, стыдясь морщин, диетически дышим, путаем ценности, ложась под скальпель хирурга. Выходим новыми штопаными моделями с худобой в голове, и её подправит человек с вывихом там же.

Быстрая радость, всем счастья с горой, практически реализованный миф о вечной молодости дарован, по крайней мере это видно и не вызывает стыда или критики. Всё облечённое сегодня вечером будет уличено, затем оправдано, вот такой-то медиа фаст фуд. Много стало советов, и все советчики во благо запутались окончательно в сказанном, сойдясь единогласно (после нас хоть потоп). Деньги