— Она моя тетя.

Офицер распоряжается, чтобы нас отвели домой два солдата и оставались там для нашей защиты".

Владимир Богомолов, автор легендарного "Момента истины", в своей последней книге "Жизнь моя, иль ты приснилась мне?.." приводит множество документов, относящихся к периоду завершения Великой Отечественной войны. В том числе и те, в которых упоминается имя Ольги Чеховой.

Начальнику политотдела 47 армии

полковнику тов. Калашник

Политдонесение

27 апреля 1945 г.

Доношу, что сегодня в 21.00 в населенном пункте Гросс-Глиннике, что севернее Потсдама, нашими наступающими подразделениями в подвалах обнаружены корреспондент японской газеты и русская артистка Ольга Чехова.

Указанные лица были приглашены мною на беседу.

Японец отрекомендовался корреспондентом японской газеты "Домей Цусин" и предъявил документы — японский паспорт № 018470 от 25.8.42 г., визированный в Германии, Болгарии, Румынии, Швеции, Польше и т. д., и документ на русском языке от (даты нет) февраля 1945 г., подписанный зам. японского генконсула в Берлине т. САТО. В документах значится, что предъявитель их господин Масами Кунимори, корреспондент токийской газеты "Домей Цусин", 36 лет. В документе на русском языке генконсул Японии в Берлине просит оказать содействие Масами Кунимори. Причем г-н Кунимори объяснил, что этот документ датирован февралем потому, что еще в зимнее наступление Красной Армии выдан ему и другим корреспондентам Японии "на всякий случай" и тайно от германских властей. По-видимому, Японским Консульством имелось в виду, что Красная Армия могла занять Берлин еще зимой. Кунимори сын японского банкира, в Германии в качестве корреспондента вот уже 3 года. Кунимори заявил также, что Посольство Японское выехало в Баварию и что еще пять японских корреспондентов находятся в городе НАУЕНЕ (занят нашими войсками).

Г-н КУНИМОРИ в беседе со мной сообщил следующее, что якобы фон Риббентроп по поручению Гитлера выезжал на днях к Эйзенхауэру для договоренности о прекращении военных действий между американскими и германскими войсками. [15]

Кунимора был на приеме у Геббельса, причем заявил, что Геббельс все время о России говорил, что ее народы надо считать азиатами, и когда Кунимори ему заявил, что японцы тоже азиаты, последний сказал, что нет, немцы не считают японцев азиатами.

Одновременно он заявил, что когда Геббельс и доктор Фриче (радиокомментатор) им рассказали о якобы расправе большевиков с польскими офицерами в Катыньском лесу, Кунимора не поверил и послал правдивую корреспонденцию через Швецию.

Завтра Кунимора обещал мне по некоторым вопросам отношений официальных лиц Германии к русским написать письменно.

Я пригласил также на беседу женщину, выдававшую себя за племянницу великого русского писателя — А.П. Чехова.

Она имеет возраст свыше 40 лет, артистка, назвалась Ольгой Константиновной, выехала из Советского Союза с матерью и дочерью в 1924 году. Заявила, что за ней гестапо вело слежку. Ведет себя непринужденно и даже развязно.

Прошу Ваших указаний в отношении указанных лиц.

Начальник политотдела 125 стр. корпуса

полковник КОЛУНОВ

В тот же вечер, когда актрисе была выделена охрана, к дому подъезжает автомобиль с советскими офицерами, которые настоятельно предлагают Ольге взять личные вещи и сесть в машину….

Из беседы Ольги Чеховой с офицером СМЕРШа полковником Шкуриным 27 апреля 1945 г.

— Приходилось ли вам встречать руководителей фашистского государства?

— С приходом к власти Гитлера в Германии в 1933 году я была приглашена на прием, устроенный министром пропаганды Геббельсом, где присутствовал и Гитлер. Я в числе других актеров была представлена лично фюреру. Он выразил мне наилучшие свои симпатии. Кроме этого, заинтересовался русским искусством, расспрашивал о моей тете Книппер-Чеховой. На политические темы разговоров не было.

— А еще вы бывали на приеме?

— Да, в 1938 году. Был устроен прием Риббентропом по случаю приезда японской делегации. По какому случаю они приехали, мне неизвестно. В театре Риббентроп попросил меня сесть в первом ряду. Справа от меня сидел Гитлер, слева — Геринг. А дальше другие члены германского правительства и дипломатического корпуса. В таком положении нас снимали на кинопленку, а на другой день в газетах Германии и других стран были опубликованы фотоснимки. На аналогичные приемы я приглашалась к Геббельсу и в дальнейшем.

— Когда и где?

— В первый день войны Германии с СССР на даче Геббельса в Ланке (60 километров севернее Берлина) я была приглашена на прием…

Велись разговоры о немецком походе на СССР. Геббельс выразил мнение, что до Рождества 1941 года немецкие войска будут в Москве. Я позволила заметить, что, по моему мнению, этого не случится. Что по своей территориальности маленькая Германия не сможет победить СССР. Геббельс ответил, что в России будет революция и это облегчит победу над СССР. Я позволила себе заметить, что революция может быть только в стране, где бывает оппозиция.

— Ведь вы открыто выступили против действий германского правительства. Вас же могли арестовать.

— Меня не арестовали. Разговор закончился довольно холодно, и впоследствии я ни на какие приемы больше не приглашалась.

— Кого вы еще знаете из видных деятелей немецкого государства?

— В лицо — всех руководителей немецкого правительства, встречалась с ними на приемах…

Сначала ее доставляют в ставку Красной армии в предместье Берлина — Карлсхорст. Потом — в Позен, а оттуда советский военный самолет увозит актрису в Москву…

Но отнюдь не в тюрьму, как она опасалась. "Я живу как частное лицо у одной офицерской жены, муж которой пропал без вести в Германии. Она с двумя маленькими детьми ютится в кухне, без угля и дров. Как только меня поселяют, она впервые за долгие месяцы получает топливо. Две из трех комнат приготовлены для меня. Время от времени заходят советские офицеры — они приносят книги или играют со мной в шахматы. На мой несколько ироничный вопрос, как долго еще они намерены таким вот образом коротать со мной время, офицеры не отвечают, лишь обаятельно улыбаются. И все же это не тюрьма, скорее, "золотая клетка". Соблюдается лишь одно условие — полная тайна моего пребывания здесь. Позднее я узнаю почему: вдова Чехова, моя тетя Ольга Книппер-Чехова, еще жива. Она не должна знать, что я в Москве".

Допросы тоже обставлены с крайней учтивостью. "Я сижу в просто меблированном помещении, напротив — несколько офицеров. Они вежливы, говорят по-русски, немецки и французски и ведут себя так, словно собираются всего лишь попрактиковаться в иностранных языках.

В это время я ломаю себе голову над явными и скрытыми причинами моего странного ареста: сижу, внутренне сжавшись, как пружина, ожидая, что один из этих офицеров вот-вот заорет на меня и бросит в какую-нибудь сырую камеру. Ничего подобного, никто не вскакивает и не кричит, более того — ни одной угрожающей интонации в голосе. Вопросы их о том о сем: они болтают о литературе, музыке, театре и кино; и только вскользь интересуются, вмешивался ли Геббельс в театральные репетиции, насколько сильно диктовал условия кино, с какого времени Геринг и Геббельс стали соперничать на культурном поприще в Берлине, какие личные впечатления у меня от Гитлера, Геринга, Геббельса и Муссолини, что мне известно о Бормане, ближайшем доверенном лице и советнике Гитлера, и почему Генрих Георге так сильно симпатизировал нацистам, хотя до 1933 года был убежденным коммунистом…