Козин, не веря в то, что услышал, зажмурился и переспросил:

– Ты сделал все, как я просил?

– Абсолютно, – отрезал Сериканов. – И Лущенко, и Алена, и мэрия… попали все. Я платил, как ты сказал, – до результата.

Козин глотнул:

– Базара нет. Возмещу каждый цент.

Лущенко обзвонил всех, кто мог хоть что-то понимать, но никто ничего не понимал. Ничего не понимал генерал Доронин, хотя, судя по голосу из трубки, был он в полном смятении духа и принял на грудь уже не один стакан «чая». Ничего не понимал замначальника ФСБ, хотя уже тот факт, что его шефа почему-то в городе не было, настораживал. И даже надежный многоопытный Роберт Сериканов также не понимал ровным счетом ни-че-го.

– Бред какой-то! – разводил он руками. – Ну, полный же бред!

Ясно, что ни Чиркову, ни кому другому из верхнего эшелона Игорь Петрович звонить не мог. Во-первых, потому, что была ночь, а во-вторых, задать столь узконаправленный и неудобный вопрос часто означало нарваться на слишком неудобный ответ! Лущенко вообще предпочитал задавать Кремлю только те вопросы, ответы на которые он знал заранее.

Помочь могли федеральные связи отца Алены, однако ее телефон, когда бы он ни позвонил, или был вне доступа, или был занят – каждый раз! И это заставляло ежиться от пробегающего по спине холодка. И лишь когда ему сообщили, что три колонны из четырех со всех, кроме севера, сторон подошли к черте города, Алена позвонила – сама.

– Ты где? – выдохнул Игорь Петрович.

– Уже рядом.

– Ты министру обороны позвонить можешь?

– Зачем? – удивилась Алена.

– Он же друг твоего отца. Мне сообщают, что в город идут войска… – начал Игорь Петрович и в этот самый миг все понял. – Это ты, что ли?

– А кто же еще? – устало рассмеялась Алена. – Кто может дать столько транспорта без того, чтобы сорвать свои собственные контракты? Только армия. Слава богу, папины друзья помогли. И, слушай, запарили меня эти гаишники. Если б я возле каждого дятла колонны с хлебом тормозила, мы бы и послезавтра не поспели…

Лущенко ударил себя ладонью в лоб и тихо, немного истерично рассмеялся:

– Ты замечательная жена, Алена… но, бог мой, как же с тобой непросто!

– Зато интересно! – отрезала она. – А ты бы лучше улицы от лишнего транспорта очистил – не все одному тебе сиреной и мигалкой обывателей пугать. Дай уж и мне с почетом хоть раз проехать. Мне кажется, я заслужила.

Алена с малых лет умела управлять автомобилем. Сначала это был маленький детский «Москвич» на педалях. Потом – отцовская «двадцать первая» «Волга».

Уже в четырнадцать лет она смело садилась за руль и везла всю семью на дачу, несмотря на габариты и вес машины. Генеральскую машину с «блатными» номерами знали все гаишники города и области, а командир дивизии Сабуров был легендарным воякой и считался воспитанником самого Георгия Жукова. Они даже соседствовали дачами.

Алена сохранила в своих детских воспоминаниях и образ великого маршала тоже. Однако с того памятного случая – во время грозы – поперек дороги упало дерево, и Алена на одном из первых в городе джипов перевернулась, она за руль не садилась и ездила только с водителем.

Отгрузка хлеба шла полным ходом. Солдатики с удовольствием вырвались из душных казарм, развернули походные пекарни и теперь развозили выпеченные булки. Алена не стала никого отвлекать от дел и, когда последняя машина двинулась в назначенный район, накинула платок и вышла на сумеречный утренний проспект. Ее лимузин безнадежно застрял где-то в пригороде. Водитель менял сразу два лопнувших колеса. Доехав до последнего магазина на военном «газике», она решила вспомнить студенческие годы. Подняла руку перед старенькой «шестеркой», и белый автомобиль, взвизгнув тормозами, остановился. За ним, несмотря на слишком ранний час, остановились еще три машины, из которых выглядывали разномастные и разновозрастные мужчины.

– Куда, красавица? – высунулся из окошка пожилой водитель, чем-то похожий на Николая Крючкова в роли таксиста. – Или ты не для этого голосуешь?

Не понявшая двусмысленности сказанного, Алена села на заднее сиденье и назвала адрес мэрии. Терпеливо дождалась, когда «жигуленок» наберет скорость, и решила-таки соблюсти приличия и начать беседу.

– Скажите, а что вас в такой час гонит на улицу?

– Ух ты! – восхитился водитель. – Ну, ты, дочка, спросила! Что гонит? Да не что, а кто! Кто? Моя старуха. Вот захотелось ей на старости лет в Карловы Вары. Говорит, всю жизнь мечтала! Ну что ты с ней поделаешь? Вот и работаю по ночам.

– Ну а почему по ночам-то? Ведь опасно.

– Так я, дочка, и по ночам, и по вечерам, и по утрам, и даже днем работаю. Так уж получается. Чтобы на эти Вары скопить, зарабатываю копейку. Эх, жизнь – копейка, судьба – злодейка!

– Ясно. Это хорошо, что о жене заботитесь!

Алена с удовлетворенным видом кивнула, отчего волосы рассыпались из-под косынки, и она принялась их убирать. «Крючков» посмотрел в зеркальце заднего вида на взлохмаченную, но, несмотря на это, очень красивую женщину и – было видно – заинтересовался.

– А вот ты чего, дочка, так поздно стоишь одна, да еще и простоволосая, среди города? Неужто тоже по этому делу?

Алена не услышала последней фразы и принялась отвечать:

– Да я, отец, вроде как тоже на заработки вышла. Вот мужу помогаю производственные проблемы устранять. У него проблемы, понимаешь? Ну, я и заступила на вахту.

– А-а-а! Я так и понял. Спросить, знаешь, неудобно было…

Старик смотрел на нее через зеркало как-то странно: не то с сочувствием, не то с укоризной.

– А почему вы так странно на меня глядите?

– Почему странно, дочка? Да что ты! Ты меня не стесняйся, старого! Я всякое видал в жизни-то. Да и жизнь моя что? Так. Тьфу! Копейка. А вот ваша, если на часы посчитать, так тянет на многие тысячи. Сколько там сейчас у вас тариф-то? Долларей сто или уже двести? Инфляция!

Тут до Алены дошел смысл его вопросов и взглядов. Она покраснела и рассердилась. Хотя сердиться приходилось на саму себя, за то, что так двусмысленно отвечала.

– Ой, да вы что!! Все вы не так поняли! Я вовсе не из этих! Не из ночных бабочек! Я правда мужу по работе помогала и сейчас вот домой тороплюсь! К нему же! Никаких тарифов. Я вам не проститутка!

– Ага! Понял. Понял. Так и я не сутенер. Я ж только спросил тебя, дочка, а ты ругаешься! Эх, жизнь – копейка! – Старик, видимо, все равно не верил ее ответам. Она решила больше с ним не говорить. Зачем и кому доказывать, что ты ночью спасаешь мужа от отставки, а город от хлебного кризиса? А тем паче кто тебе поверит, что ты и есть жена мэра города? Ночью, в таком виде? Да уж! Выглядело не очень убедительно. А «Крючков» продолжал рассуждать: