– Кого же это?

– Тех, кто так же, как Охлопков и Черепахин, проигралив конкурентной борьбе, но только остались живы.

Надежда развернула очередную газету и прочитала заголовок:«Сиятельный Казанова».

– Это тут причем? – удивленно спросила Лена.

– А вот послушай.

«Волна скандальных историй с сексуальным оттенком докатиласьи до нашего города. После того, что случилось в свое время с Президентом СШАКлинтоном и с Генеральным прокурором нашей страны, инцидент вИнженерно-техническом институте может показаться не заслуживающим внимания,однако, учитывая пост, который занимает главный герой этой истории, мы не можемоставить этот случай без внимания. Как нам стало известно, одна из сотрудницэтого института долго и безуспешно добивалась приема у заведующего одной изкафедр для решения своего личного вопроса. Не сумев пробиться к зазнавшемусячинуше в рабочее время, она осталась в институте после работы, чтобыперехватить начальника, когда он будет возвращаться домой, и попытаться решитьсвой вопрос. Время шло, однако начальник все не выходил из своего кабинета.Потерявшая терпение девушка толкнула дверь приемной, и та оказалось не заперта.

Каково же было ее изумление, более того – какой шок пережиласкромная девушка, когда увидела своего начальника, светило науки, предающегосяразгульным радостям плоти с молодой аспиранткой…

Мы не стали бы писать об этой, в общем-то заурядной истории– как говорил Карлсон, дело житейское, – если бы не ряд вопросов, которыйневольно возникает у любого честного человека. Во-первых, кому мы доверяемвоспитание подрастающего поколения? Во-вторых, не все ли диссертации в этоминституте „защищаются“ подобным образом? И в-третьих, как люди с подобнымморальным обликом могут выдвигать свою кандидатуру в городское Законодательноесобрание?»

– Каков язык! – скривилась Надежда, дочитавзаметку. – Чего стоят хотя бы «разгульные радости плоти»! Или это – «однаиз сотрудниц… одной из кафедр»… в общем, как пелось в очень известной советскойпесне – «если кто-то кое-где у нас порой…»

– Чем вас заинтересовала эта заметка? –поинтересовалась Лена. – По-моему, к нашей истории она не имеет отношения.

– Очень даже имеет! Ты же слышала последнюю фразу –насчет выборов в Законодательное собрание? Значит, этот профессор, или кто онтам, выдвигал свою кандидатуру на выборах. И вот посмотри-ка в нашу ведомость:именно в тот день, когда опубликована эта заметка, кому-то, скрывающемуся подпсевдонимом Утконос, выплачена энная сумма. Гораздо меньшая, чем таинственномуВидоплясову, ну так и работа не сравнимая с заказным убийством! Подумаешь,настрочить поганенькую статейку!

– Но ведь здесь нет ни имени профессора, ни названиякафедры… разве такая публикация могла сыграть серьезную роль в предвыборнойборьбе? Да и найти его по таким неполным данным будет сложно…

– Ну, найти его не так уж сложно – в институте не такуж много кафедр, даже в таком крупном.

Насчет того, могла ли такая заметка сыграть роль: мнекажется, профессора могли просто припугнуть, дать понять, что начнется, если онне снимет свою кандидатуру. Все это можно выяснить.

А начать можно с автора этой заметки, вот здесь его фамилия– Н. Уточкин. Кстати, весьма созвучно с псевдонимом Утконос… газета «Невскийвестник» за двадцатое апреля. Но сейчас, – Надежда взглянула начасы, – мне нужно срочно ехать домой, а то голодный муж, вернувшись сработы, обойдется со мной хуже, чем центр «Вариант» с этим несчастнымпрофессором…

– Ну уж и несчастным! Сам виноват, нечего было саспирантками шашни крутить… или уж хота бы двери закрывал!

– Вот видишь, – обернулась Надежда, которая былауже в дверях, – даже ты поверила тому, что прочитала в этой заметке!Все-таки печатное слово – огромная сила, не зря журналистов называют «четвертойвластью»!

Оставшись одна, Лена раздраженно забегала по квартире. Такхорошо все складывалось, они уже почти у цели, но тут, видите ли, этой НадеждеНиколаевне срочно понадобилось домой. Мужа, видите ли, нужно ей кормить, какбудто он маленький ребенок, сам взять не может!

Будь на месте Лены замужняя женщина, она бы ничуть неудивилась Надеждиной прыти. Любая замужняя женщина, за редким исключением,конечно, твердо знает, что кормить мужа по приходе его с работы – этонеизбежное событие, от которого не отвертеться. Ибо мужчина приходит с работывсегда голодный, а оттого сердитый. И если немедленно не напихать его едой, онможет быть социально опасен. От сытого же и сонного мужа хитростью и ласкойможно добиться каких угодно уступок. Лена никогда не была замужем, оттого ивозмущалась поведением Надежды. Ей очень не хотелось откладывать расследованиена завтра.

Лена несколько минут боролась с искушением, но рука самапотянулась к телефонной трубке.

Набрав номер, напечатанный на последней странице газеты, онауслышала приветливый голос:

– Газета «Невский вестник»!

Лена спросила, как связаться с корреспондентом Уточкиным, иее переключили на другой номер.

На этот раз трубку не снимали очень долго.

Наконец в динамике послышался шум, как будто Лена позвонилана вокзал или в среднюю школу во время большой перемены, и молодой запыхавшийсяголос прокричал:

– Демидов!

– А могу я попросить Уточкина?

– Уточкина? – переспросил парень и, крикнувкуда-то в пространство:

– Коля! Ложкин! Это тебя! – с грохотом швырнултрубку на что-то железное.

Некоторое время никто не отвечал, и Лена слушала все тот женеумолкающий гул, наконец раздался новый голос, на этот раз хриплый ипрокуренный:

– Алло, вы кого ждете?

– Уточкина.

– Коля, Маслов! – крикнул хриплый. – Этотебя! – и трубка снова с грохотом упала.

Наконец послышался новый голос, высокий и резкий:

– Маслов у телефона.

– Но мне нужен не Маслов, а Уточкин! – проговорилаЛена, окончательно теряя терпение.

– Но это тоже я, – недовольно ответилсобеседник, – и если вас интересует Ложкин – это тоже я.

– Это что же – вы как Господь Бог едины в трех лицах?Или у вас просто тройная фамилия?

– Да нет, я пишу под несколькими псевдонимами, какбольшинство журналистов. Иначе в газете бесконечно повторялись бы одни и те жефамилии., короче, что вы хотели? У меня времени совсем нет!

– Заметка «Сиятельный Казанова» – ваша? неожиданноспросила Лена, постаравшись вложить в голос как можно больше суровости.

– Какая? – переспросил журналист. – Думаете,я помню все свои материалы? Особенно по названиям!

Лене показалось, что голос журналиста стал напряженным ииспуганным, и она продолжила с прежней строгостью: