– Вы сможете станцевать так же?

– Само собой, – невозмутимо откликнулась Маргарета, в душе далеко в этом не уверенная.

– Будьте добры, мадам, прямо сейчас скиньте пару вуалей, я хочу взглянуть, как у вас это получится.

Маргарета нехотя встала с кресла, подхватила со спинки платок, приняла горделивую и, как ей казалось, соблазнительную позу и павой прошлась по комнате. Приблизившись, она взглянула мужчине в глаза, стараясь уловить его реакцию, и порывисто остановилась, заметив нескрываемую насмешку.

– Скажите, вы перед зрителями исполняли танец в тали?

– В чем? – не поняла надувшаяся Маргарета.

– Ай-яй-яй, как же вы, воспитанная в храме девадаси, и не знаете таких вещей? Во время ритуального бракосочетания Шивы и священной танцовщицы на девушку надевают этот вот витой шнур – тали с золотой подвеской и новым именем посвященной, – мужчина подкинул на ладони сакральное украшение, которое во время их беседы крутил в руках. – Из этой надписи следует, что владелицу медальона зовут Мата Хари.

– Я и без вас это знаю, это мое второе имя, – пробурчала Маргарета, в памяти которой немедленно выплыла худенькая покойница из сундука. Задохнувшаяся девушка – храмовая танцовщица! Так вот почему она была такая нарядная!

Взяв со столика папиросу, Маргарета требовательно кивнула месье Гиме, поднесшему ей зажженную спичку, и, нервно затянувшись, чтобы скрыть неловкость, отвела глаза.

– Тогда отчего вы не сказали об этом Ванде? Мата Хари звучит куда убедительнее, чем непритязательное леди МакЛеод.

– Мне так не кажется, – сердито выдохнула танцовщица, пуская колечки дыма из уголка накрашенного рта.

– Один старый индус уверял меня, что, если надеть тали девадаси на любую женщину, Шива будет видеть в ней свою жену, – убирая спички в карман, задумчиво протянул промышленник. – И все окружающие тоже будут видеть. Я не поверил, думал, это легенда. Но теперь понимаю, что в тали и без тали вы совершенно по-разному двигаетесь. Когда надеваете тали, вы довольно хорошо выглядите со стороны. И, уж не обижайтесь, просто отвратительно, когда его снимаете. Я вас очень попрошу, в музей непременно наденьте тали. И с именем мы договорились. Мата Хари для сцены вполне подходяще. Я полагаю, что настоящей индийской одежды у вас нет, – заключил он, разглядывая малайский костюм танцовщицы. – Но это не беда. Где вы остановились?

– В меблированных комнатах на Рю Каве, в доме двадцать шесть, – до конца не веря в происходящее, откликнулась Маргарета.

– Я пришлю вам несколько костюмов девадаси, привезенных непосредственно из Индии. Примерьте и выберете то, что вам понравится. А ручные и ножные украшения подберем прямо в музее. И, напоминаю, обязательно не забудьте надеть вот этот тали, – он подкинул на ладони знак девадаси, который все это время вертел в руках. По-кошачьи улыбнулся и тихо проговорил, возвращая витой шнур на столик и протягивая визитку его обладательнице: – Итак, до завтра, милая лгунья. Да, все время хочу спросить – почему вы, сбежав от мужа-тирана, отправились именно в Париж?

Маргарета вскинула брови, удивленная столь нелепым вопросом, и с вызовом проговорила:

– По-моему, все прожженные бестии рвутся в Париж.

Всю ночь в крохотной комнате на Рю Каве новоявленная Мата Хари репетировала перед зеркалом, как поэффектнее освободиться от одежды и покрасивее сбросить покрывала. Ровно в полдень посыльный принес большую коробку, открыв которую танцовщица пришла в восторг. Таких красивых тканей она не видела никогда в жизни. Она доставала и раскладывала на кровати шальвары и кофточки, покрывала и платки. Выбрав самый эффектный наряд, Маргарета засобиралась в музей. Не жалея денег, наняла экипаж и с шиком подъехала на улицу Иены к круглому зданию музея восточных искусств. Месье Гиме встретил ее в холле первого этажа и тут же проводил наверх, в небольшую комнатку, откуда был вход в библиотеку, где ей предстояло танцевать. Переодевшись и украсив себя разложенными на зеркальном столике драгоценностями, Маргарета толкнула дверь и вошла в великолепный зал.

Вошла и замерла в восточной позе. Круглая зала превратилась в индийский храм. Все восемь колонн были украшены цветами, обвивающими колонны вплоть до круглого балкона третьего этажа. С каждой колонны смотрели статуи нимф с неприкрытыми бюстами. Отблески свечей усиливали таинственность атмосферы. Одна из самых дорогих статуй из коллекции месье Гиме, тот самый четырехрукий Шива одиннадцатого века, привезенный промышленником из Южной Индии, в окружении кольца из горящих свечей топтал карлика своей бронзовой пятой. Сверху, с колонн, струился живописный свет, создаваемый направленными в середину комнаты прожекторами.

И в лучах этого света застыла она, Маргарета Зелле-МакЛеод, Мата Хари, почти что настоящая восточная танцовщица с многочисленными тонкими платками на плечах и в белом хлопковом бюстгальтере с орнаментом на груди. Блестящие черные ленты охватывали ее талию, придерживая алый саронг, который скрывал ее тело ниже пупка и спускался чуть ниже середины бедер. Все остальное тело оставалось открытым, только руки и ноги украшали подходящие по стилю браслеты, на шее струился плетеный шнур-тали, а на голове, поверх заплетенных в косы иссиня-черных волос, сияла индийская диадема. «Восточная красавица» играла ярко подведенными глазами и улыбалась сочным алым ртом.

Месье Гиме был очень впечатлен. А с ним и его приятели, в конце танца увидевшие прекрасную баядерку в одних лишь браслетах, диадеме, шнуре-тали и бюстгальтере. Весь остальной сценический костюм был разбросан в живописном беспорядке по библиотеке. Усталая, но довольная, Маргарета лишь под утро отправилась на извозчике домой. Рассветную тишину разорвал крик мальчишки-газетчика. «Спешите купить последний выпуск! – надрывался звенящий голос. – Мата Хари! Восточное чудо! Сенсация! Танец семи покрывал, в конце которого Мата Хари остается совсем голой! Покупайте свежий выпуск!».

– Любезный, остановите экипаж, – тронув возницу за плечо, попросила танцовщица, полагая, что это ей мерещится от усталости.

Вынув из сумочки, набитой деньгами, мелкую монету, она протянула ее мальчику, взамен получив газету. И, когда экипаж вновь тронулся, развернула еще пахнущий типографской краской листок и прочла статью журналиста, присутствовавшего в музее и с первыми лучами солнца успевшего передать свой восторженный отзыв в номер. «Восточное чудо! Ее зовут Мата Хари! Она – храмовая танцовщица с острова Ява! О Шива! Когда она перед твоим алтарем сбрасывает свои покрывала и склоняет перед тобой свое обнаженное тело, Шива, великий Бог, неужели в тебе не пылает непреодолимое желание, пробуждаемое ее красотой? Не торопишься ли ты прижать свой рот к ее цветущим губам? Не томит ли тебя желание приблизить к себе ее полное страсти тело, дабы насладиться любовью?»

Немного озадаченная столь бурной реакцией на свое выступление, Маргарета добралась до дома, расплатившись, выбралась из экипажа и, бережно прижимая газету к груди, поднялась к себе в комнату. Во время танца она заметила вспышки магния, но танцовщице и в голову не приходило, что ее снимают охочие до сенсаций газетчики. Запершись изнутри на ключ, Маргарета достала из несессера маникюрные ножнички, закусив нижнюю губу, прилежно, точно школьница, вырезала хвалебную заметку с фотографией и вклеила в альбом, в который с ранней юности собирала понравившиеся стихи, тексты любимых песен и красивые картинки из журналов.