Демид вдруг остановился и удивленно воззрился на Софью. Так, будто она взяла у него взаймы сто тысяч долларов и вложила их в финансовую пирамиду.

— Что? Что ты так на меня смотришь?

— Во что. Ты. Одета? — угрожающе медленно сказал Демид.

Софья довольно улыбнулась и поставила руки в боки:

— А, ты об этом. Я добыла еду.

Он поднял бровь:

— Оплатив натурой?

Софья толкнула его:

— Подонок ты, Чернов, права Филин, — и зашагала вперед, на ходу натягивая солнечные очки.

Демид догнал ее в два шага:

— Что я должен думать? Меня не было всего десять минут. За это время ты осталась без одежды, в проклятом куске шелка, которому место в стриптиз-шоу.

— У тебя отвратительный образ мысли, — надменно прокомментировала Софья, не сбавляя темпа. — Однобокий. К тому же, господин Чернов, это мне как раз следовало задавать вам подобные вопросы, учитывая время, которое вы провели наедине с мадам в ее кабинете.

— Ты что, ревнуешь?

Нет, вы посмотрите, каков мерзавец! Софья остановилась посреди мраморной лестницы. Ее глаза полыхали.

— Сколько огня! — восхищенно пробормотал Демид и внезапно приник к ее губам в страстном, голодном поцелуе.

Софья уперлась ему в грудь и оттолкнула. Но это было равносильно попытке сдвинуть вулкан, бурлящий, горящий, сжигающий все живое в округе. Чернов целовал так, как делал все остальное, — настойчиво, целеустремленно, четко осознавая свои желания и добиваясь их исполнения, возвращая удовольствие с процентами. Софья сдалась, приоткрыла губы, и его язык тут же проник внутрь, демонстрируя исследовательский голод, присущий Демиду в лаборатории, — четко, направленно, результативно. Софья натурально поплыла. Искусный мерзавец. Погладил теплой ладонью ее шею, прошёлся мягкими поцелуями по скуле, виску, мочке уха, прижался лбом к ее лбу и улыбнулся, открыто и искренне. Его зрачки превратились в расплавленный янтарь. В ответ в животе у Софьи вспорхнула целая стая бабочек. Они бились и неистовствовали. Они хотели к Чернову. Софья сдвинула руку и погрузила пальцы в его волосы. Демид медленно прикрыл ресницы и снова обнял ее губы. Софья рвано вдохнула, колени стремительно превращались в желе. Демид подхватил под поясницу, прижал ближе. Это было колоссальное наслаждение, слишком острое сочетание твердости мужских намерений и мягкости его губ, больших сильных рук, ощущаемых повсюду на теле, освобожденном от жакета, и нежности самих прикосновений. Как будто исполин держал сотканную тутовым шелкопрядом паутинку, хрупкую и светящуюся на солнце, любовался на нее и страшно боялся разрушить. Софье было в новинку такое трепетное отношение. По жизни она привыкла быть сильной и давным-давно перестала ждать от окружающих не то что теплоты, даже участия. Но Демид, наглый, высокий и мощный, умеющий добиваться успеха в любых обстоятельствах, имеющий обыкновение идти по головам, не особо переживая об их самочувствии, вдруг оказался нежным. В сочетании с невероятной концентрацией, которая была второй натурой Чернова, это создавало эффект разорвавшейся бомбы — ядерной бомбы из страсти, желания и огненных губ. Химия обволакивала их, поджигала, раздувала угли.

— Ты как сладкая зефирка, — шепнул Демид. — Воздушная и вкусная.

Софья положила ладонь ему на щеку и погладила пробивающуюся дневную щетину:

— В таком случае ты перец чили.

Губы Чернова раздвинулись в сексуальной усмешке. Проклятье, даже улыбка у него была что надо.

— Продолжай в том же духе, Сонь, и я при случае тебе его покажу.

— Заткнись, Чернов, — и она снова приникла к его губам. Потому что просто не могла им насытиться. Зефир с перцем чили — шикарное блюдо.

Солнце Пангеи освещало их, стоящих посреди роскошной мраморной лестницы между высокими колоннами на фоне насыщенного синего неба. Ветер обдувал ароматами райских цветов и кокосового молока. Яркие птицы щебетали под лепными капителями правительственного здания.

У подножия лестницы раздались вздохи. Чернов посмотрел вниз:

— Пошли в машину.

Окно верхнего этажа распахнулись, и в Демида с Софьей полетели бумажные "снежки".

— Я сказала, проваливай, мерзавец! — закричала Филин на всю улицу, оставаясь при этом верной своему курсу на игнорирование Софьи.

В результате мадам Радно оказала им услугу. Перепуганные девушки разбежались в стороны, забыв о своих грезах.

Демид отбросил ладонью очередной "снаряд", открыл дверь Grand Cherokee. Сотрясаясь от смеха, Софья уселась в автомобиль. Чернов обошел капот и занял место водителя.

— Пора сваливать из этого дурдома, — пробормотал он, оглядываясь на заднюю дверь и сдавая назад, чтобы развернуться.

Просигналив задумавшейся (или завороженной), но определенно бесстрашной жительнице сектора, Демид объехал ее и прибавил газу.

На выезде машина наткнулась на поднятый барьер. Учитывая, что по обеим сторонам от него были выкопаны широкие траншеи, объехать его не представлялось возможным. Вдоль барьера выстроились странного вида женщины, в облегающих черных брюках, спортивных топах, с одинаково заплетенными в две косы волосами и, что примечательно, с натянутыми в сторону пришельцев луками.

— Вот же неугомонные! Невесты, чтоб их, — Чернов полез в карман джинс, который находился где-то на уровне его правого колена. — Соня, не волнуйся, машина бронированная.

—

Ты собираешься протаранить их? — в ужасе спросила она.

Смеющиеся зеленые глаза глянули на нее:

— Нет, детка. Держи свою кровожадность в узде.

Нашарив в кармане искомое, Чернов открыл дверь и вышел из машины.

— Кто тут у вас главная амазонка?

В стане девушек произошло движение. Вперёд вышла высокая и красивая предводительница.

— Отлично, — Демид протянул ей бумагу.

На солнце сверкнула золотая голограмма и печать. Девушка-воитель внимательно изучила документ, проверила на свет водные знаки, потерла, глянула на Софью, которую все равно было невозможно рассмотреть сквозь затемненное стекло, и обернулась к боевым подругам:

— Свидетельство подлинное. Подписано Филин Радно.

— Теперь мы можем, наконец, ехать? — спросил Демид, забирая обратно документ.

Воительница кивнула:

— Да. Мы были рады видеть вас на земле женского поселения, Демид Евгеньевич. Надеемся, вам понравился сервис. От лица правительства женского сектора желаем вам с избранницей счастья и множества детей.

Демид молча уселся в кресло водителя и перевел рычаг в режим движения. На этот раз машина без проблем пересекла опустившийся барьер