— Здесь «Гоблин», на связи. Пш-шш… Тут на нас в роще два резких лося налетели. Положили обоих, на, но один еще дергается, сейчас кончим.

— «Гоблин», живого постарайтесь сохранить до прибытия мангруппы. Как поняли?

— Пш-шш… Не понял. Зачем сохранять? Прием.

— Допросим. Доложите, что за «лоси», кто такие, чем вооружены, прием.

— Пш-шш… Ну это… Докладываю! Лоси очень большие, доисторические, без байды, кожаные. Вооружены рогами и копытами. Высылайте носильщиков и раздельщиков. Ждем тут, прием.

— Пш-шш… Понял тебя, «Гоблин», понял. Мангруппа сейчас выдвинется.

Пока весь наш локальный радиоэфир втихую угорал над этой замечательной беседой, я все ждал, спросит ли капитан о самом важном, если смотреть с моей колокольни. Не спросил, паразит: «наполеонам» всегда не до простых солдат. Вот за это уставное бездушье я чистых солдафонов и не люблю.

— «Гоблин», ответь «Демону». Миш, все целы?

— Командир, все нормуль, только сидим пока, отходняк ловим. — Нетипичная для Сомова болтливость полностью подтверждала последние слова. — Сдадим мясо — тут его под полтонны будет, — досмотрим по заданию — и к тебе ломанем. Прием.

— Добро, «Гоблин». Мы к аэродрому, догоняй. И еще. Дочисть наш первый дом. Медведя заподозрили, забросали окна дымовухами, ушли выждать.

— Принял, сделаем.

Ну его на фиг, дальше будем полной четверкой работать, пока не адаптируемся, — что-то больно бодро все тут начинает оживать. Лосяры из «Ледникового периода», вороватые медведи, зайцы-переростки. Так что сомкнем ряды.

ВПП нашего аэродрома представляла собой типичную грунтовую летную полосу, такие у нас используют в народном хозяйстве. Особенно запомнилась мне подобная в таежном поселке на Ангаре — как-то в командировке полетал на «Аннушках».[6]В торце полосы, куда мы и вышли, была нарисована большая буква «Т».

— «Падать туточки», — с мертвецким юмором расшифровал огромную букву Костя Лунев.

— Добрый ты, Лунев.

Ну, мы и потопали прямо по полосе с остатками невысохших луж к огромному ангару в конце поля. На небольшом насыпном холмике слева стоял ветроуказатель, он был хорошо виден со всех точек летного поля и сейчас не по-мужски провисал. Ветроуказатель, предназначенный для определения направления ветра, имел форму усеченного конуса и мог свободно вращаться вокруг своей оси. Ткань прибора была покрашена чередующимися полосами белого и красного цвета, а кромки конуса черные. Изящный предмет. Что интересно, почти не выцвел, не обтрепался.

— Следы есть, вон, впереди, — заметил я, приседая, чтобы посмотреть под другим углом.

Дожди постарались их замыть, ветер успел сгладить, но следы от ударов при посадке все равно остались. Нечасто, но какие-то небольшие летательные аппараты сюда залетали. Может, Бероев был прав и нам надо перекрыть лазейку? С другой стороны, на самолете таких размеров десант не привезешь, но и с парашютами не сбросишь. А каких размеров? К сожалению, наши совместные познания в авиации не позволяли определить предполагаемый тип и размер летательного аппарата.

— Командир, я че хочу сказать… А давай сразу пойдем к диспетчерской! — возбудился Костя, когда мы проходили мимо бревенчатой сторожки с башенкой. — Видишь же, в ангаре двери нараспашку — заходи-воруй. Нет там ни хрена.

— Ну что ты суетишься, а, — вяло возразил я, понимая, что Костян на девяносто девять пудов прав, — пацаны обязаны проверить, пацаны проверят.

Здесь было как-то спокойно. Видимость по кругу отменная, никто на тебя внезапно не наскочит. Да и сама аура маленького сельского аэродрома, даже заброшенного, — какая-то добрая, позитивная, как в старых комсомольских фильмах про советских летчиков. Не тревожное это место, вот чувствуется. Поэтому стволы мы пока прибрали. Оно, конечно, надежнее и безопасней постоянно ходить со стволами наперевес, но такое передвижение за определенным порогом начинает сушить нерв, провоцируя на ненужный несвоевременный страх. Я уже не говорю про усталость. Даешь нормы КЗоТ[7]на длительность спецопераций! Как и во всем, в охоте полезны перерывы. Наверное, в реальной боевой обстановке приходится действовать иначе, не знаю. Ну в реальной боевой и организм заработает иначе.

А мы тут, тьфу-тьфу, пока не воюем, мы тут работаем. Да на хрена бы это так: жить в постоянном предбоевом стрессе невозможно. Будь оно по-другому — казаки не разбили бы свои поля по границе Терека, а американские поселенцы не зажили бы сначала по берегам Миссисипи, а потом и Колорадо — уверен! Человеку работать надо, пусть даже и с револьвером на поясе. Вот и будем выполнять порученное нам задание.

Ангар был свободен. Что и требовалось доказать.

А вот внутренняя боковая пристройка в нем — нет. Навес, огороженный небрежно выполненными дощатыми стенками, закрыт на висячий замок. И кого это может остановить? Я достал «кабар» и просто выломал петлю. Ай да ножик, ай да я. А чего таким не выломать-то.

Тут я немного отступлю от темы. Обожаю ножи. Когда узнал краем, что Сотников тоже на них повернут, сразу испытал приязнь к родственной душе. Ну а получив такой ножик, реально получил заряд энергии. Не воспринимайте всерьез сугубо личный бзик — «кабары» есть моя давняя любовь. И, как старый «кабарист», позволю себе совет. Из относительно новых моделей фирмы надо и стоит брать только D2 «экстрим», модели 1281 или 1283. Сплошные технологии. Ручка из KRATON-B, формованная гарда и головка из порошка. Берите именно его, из-за зверски удачного дизайна и отменной стали: правильно термообработанная D2 — это нечто. Литые элементы хороши, кастетный вес в руке, а сам клинок чудно управляется. А уж в силовой работе конкурентов ему надо еще поискать.

Потому петля умерла быстро. Внутри стояли шесть двухсотлитровых бочек. Все потертые, краска облезла, лишь на одной прочитывается «SAE».

— Что мы тут добыли? — Я открутил крышку, осторожно помахал рукой перед носом. — Топливо. И не соляра.

— И не керосин, — категорически заявил Костя, обоняв содержимое.

— Уверен?

— А хрен ли мне быть неуверенным, если меня моя бабка каждую неделю на своей даче потчует оладушками, которые жарит на керосинке? Нанюхался, знаешь ли.

— Да ты у нас эксперт. Может, и число определишь, которое октановое? — не выдержав, съязвил я.

— Цетановое! — огрызнулся Кастет. — Бензин, а остальное наши определят. Ты докладывай давай, остряк.

Что, еще один зачет заработали? Так мы нужные люди, без нас никуда!

Пш-шщ-ш…

— «Контур», ответь «Демону», примите находку… «Контур», ответьте.

— «Контур» на связи, слушаю.

— Вы машину уже починили?

— Сейчас уточню… (пауза)… Нет, пока не завели, осматривают.