– Кадр за кадром в течение следующих тридцати минут, но не заметил ничего бросающегося в глаза, – отвечает Гислингхэм. – Несколько мальчиков ушли в том же направлении. Но дети в наши дни – далеко не дураки. Они прекрасно знают, где расположены камеры. Особенно если планируют что-то нехорошее.

– И тем не менее, Крис, не бросай эту историю с издевательствами. Попробуй узнать хоть какие-то имена. Может быть, тебе что-то подскажут учителя.

– Сделаю, босс.

– Кто следующий – Куинн?

«Исполняющий обязанности» встает и выходит вперед:

– Барри Мэйсон утверждает, что в тот день поздно приехал с работы из-за ЧП на одной из его стройплощадок. Той, что в Уотлингтоне. Я проверил – там у него всего один объект, и работа на нем приостановлена три недели назад. Хозяйка сказала, что заплатила Мэйсону десять штук и с тех пор больше его не видела. Кормит ее обещаниями, но не появляется. И она знает еще по крайней мере троих человек в такой же ситуации. Строители, твою мать, а? Сплошные козлы.

– Только не заводи меня, – мрачно прошу я. – Значит, если Мэйсона не было там, где он должен был быть, – я имею в виду Уотлингтон, – то где же он, твою мать, был? Куинн, можешь попробовать выяснить?

– Это будет непросто без доступа к его кредитным картам и телефону. Но я проверю – вдруг его где-то зарегистрировала система распознавания автомобильных номеров…

– Договорились. И теперь последнее: в настоящий момент у нас нет никаких оснований для ареста Мэйсонов, поэтому они сейчас отправятся домой. На глазах у всех средств массовой информации. Несколько следующих дней для них будут очень непростыми, но, в чем бы их ни обвиняла пресса и эти тролли из «Твиттера», мы не можем себе позволить, чтобы это как-то повлияло на нас. Исчезновение Дейзи можно объяснить разными причинами, не имеющими никакого отношения к семье. И именно на это в первую очередь укажет мне адвокат, которого Мэйсоны, без всякого сомнения, наймут в ближайшее время.

– Я бы дьяволу душу продал, чтобы оказаться сегодня мухой на стене в их доме. – Гислингхэм строит гримасу. – Или жучком на водопроводном кране.

Я вижу, как Анна Филлипс улыбается, услышав эти слова.

– Жучком как насекомым или «жучком» как прибором?

Крис расплывается в улыбке. Она у него очень хорошая.

– Подойдет и то и другое.

– Итак, – говорю я, заканчивая совещание, – кто-нибудь хочет еще что-нибудь сказать? Нет? Тогда встречаемся завтра утром. Всем спасибо.

Когда я иду к двери, Эверетт пристраивается ко мне. Я чувствую, ей есть что сказать, – очевидно, она не хотела обсуждать это при всех. С ней такое часто случается – мне бы хотелось, чтобы она была посмелее в том, что касается ее собственных предчувствий, потому что ошибается Эверетт редко. Да и Куинну пойдет на пользу, если кто-то время от времени будет оспаривать его теории, не только Гислингхэм.

– В чем дело, Эв? – спрашиваю я.

– В классе Дейзи на стене висит доска с рисунками детей, которые они сделали в качестве иллюстраций к своим сказкам.

Я жду. Эв не любит болтать зря. Сейчас она все объяснит.

– Прежде чем мы узнали, что сказка Дейзи исчезла, я посмотрела на ее картинку. – Верити достает телефон и открывает фотографию. – Взгляните.

Рассмотреть подробности не так просто, но мне кажется, что на рисунке, в нижней его части, нарисована маленькая девочка в короне и балетной пачке розового цвета, а над ней возвышается гораздо более высокая женская фигура с метлой и неестественно большой сумкой. Здесь же находится довольно странное существо, голова которого, как плющом, увита листьями, с каким-то свертком под мышкой, а справа от него – фигура молодого человека с золотистыми волосами, отгоняющего прочь монстра с громадным хоботом и закрученным хвостом.

– Так ты думаешь…

– Что эта девочка – Дейзи? Без сомнения. Все маленькие девочки хотят быть принцессами или балеринами.

– Или и тем и другим сразу, если судить по этому рисунку. – Я улыбаюсь.

– И отец Дейзи все время называл ее «своей принцессой»…

Теперь уже моя очередь делать гримасу:

– Подай-ка мне гигиенический пакет.

– Я все знаю, босс, но когда тебе всего восемь…

– Я же не спорю, просто захотелось блевануть.

Но Эв еще не закончила:

– Больше всего меня поразила эта женщина за маленькой девочкой. Посмотрите на ее обувь. Эти перепонки впереди… И каблуки, которыми вполне можно убить…

Теперь я вижу, что она имеет в виду:

– Здорово похоже на туфли, в которых Шэрон была с утра. Насколько я понимаю, она все еще в них.

Верити кивает, а потом указывает на монстра.

– Нанкси Чен рассказала, что Дейзи придумала новое имя своему отцу. Теперь она называет его Хряк.

Я бросаю на нее быстрый взгляд, и Эверетт кивает:

– Знаю и очень стараюсь не делать поспешных выводов. Проблема в том, что в наши дни растление малолетних встречается на каждом шагу. Хотя, может быть, проблема совсем не в этом – возможно, девочка накануне поругалась с отцом и просто выпускала пар. То есть все абсолютно невинно. Ей просто не купили последнюю куклу Капустку.

Я улыбаюсь. Легко догадаться, что у Эверетт нет детей.

– Мне кажется, офицер, что она уже не столь популярна…

– Это только говорит о том, насколько я стара. – Констебль усмехается. – Но вы меня поняли. Мы все знаем, как дети иногда принимают все слишком близко к сердцу. Все происходящее кажется чрезвычайным в этом возрасте.

Она слегка краснеет, но я не заостряю на этом внимание.

– А когда оно появилось, это свиное прозвище?

– Точно не уверена, но, может быть, несколько недель назад? То есть приблизительно в то же время, когда они писали сказки.

– Значит, ты думаешь, что мы должны проверить записи с камеры на предмет того, заходил ли Барри в класс где-то на прошлой неделе?

– Я спрашивала директрису, – Эверетт кивает, – и, насколько она помнит, он не появлялся в школе вот уже много месяцев. На прошлой неделе там устраивали вечер родителей – так вот, Шэрон пришла на него одна. Я собираюсь заскочить к Мэйсонам по дороге домой, чтобы выяснить, не знают ли они, куда делась сказка. Может быть, заодно мы получим ответ и на главный вопрос…

– А именно? – Я хмурюсь.

– Дома ли школьный портфель Дейзи?

Я не отрываясь смотрю на Верити. «Как же, твою мать, я мог это пропустить?!» И начинаю мысленно крыть себя на чем свет стоит.

– Когда она уходила из школы, он был с ней. Мы видели его на записи, – продолжает Эверетт, очевидно, не заметив этого приступа самоуничижения. – Так что если он дома – это значит, что девочка, так или иначе, добралась туда. А вот если его нет…