котик, такой ласковый и дружелюбный. Почему бы нам не поселить его внизу? Я мог бы переехать наверх. Да, так и сделаем». Потом я задумался: «А как усыпляют кошек? Наверное, ветеринар делает укол. А что, если он уже готовит шприц?» И я побежал. За всю свою жизнь я, наверное, не пробежал и мили. А тут побежал. И вот я уже в клинике. Где Джин? В первом кабинете. Бегом в первый кабинет. Джин держит на руках Скраффи, а врач готовит шприцы. (Нужно два укола.) Я говорю – гораздо громче, чем обычно: «Стойте, стойте! Пусть Скраффи живет у нас внизу». «А как же твоя аллергия?» – спрашивает Джин. «К черту аллергию! – снова слишком громко говорю я. – Мы не станем убивать кота из-за какой-то моей аллергии». «Вы очень добры, – говорит ветеринар. – Но Скраффи осталось жить всего полгода». «Неважно. Мы будем заботиться о нем до конца его жизни».

И Скраффи переехал к нам в полуподвал, а я полгода не заходил туда, постоянно мыл руки и бесконечно пил антигистаминные. Через полгода мы стали днем выпускать Скраффи побегать по дому, а на ночь уносили вниз. И снова мытье рук, снова антигистаминные. Через год после того, как взяли кота к себе, мы разрешили ему бегать по дому всё время. В первую же ночь, оказавшись вне полуподвала, Скраффи запрыгнул на кровать, зарылся под одеяло и свернулся калачиком у Джин на плече. И так он спал с ней на протяжении почти шести лет. Любовь не может остановить болезнь, но может значительно замедлить ее развитие.

Мы поняли, когда для Скраффи наступили последние дни. Кошачий лейкоз спровоцировал настоящий лейкоз. И я, и Джин уже теряли родных из-за этой болезни, поэтому мы были знакомы с общей эмоциональной механикой, сопровождающей осознание того, что до конца осталось совсем немного. Но опыт не притупил боль этого ожидания. Необратимость поразила меня уже тогда, почти двадцать лет назад. Скраффи умрет и никогда уже не возродится, а я ничего не могу с этим поделать.

Мы отвезли кота к ветеринару. Тот сделал первый, успокоительный, укол, а потом оставил нас наедине, чтобы мы попрощались со Скраффи. Он сидел на столе. Мы ласкали его и разговаривали с ним. Он мурлыкал и смотрел на нас. Затем передние лапы перестали его держать. Мы позвали ветеринара. Он сделал второй укол, и Скраффи не стало. Мир наполнился тьмой и слезами.

С тех пор мы подобрали много уличных котов. На сегодняшний день мы уже потеряли Крамплс, Динки, Чесси, Дасти, Боппера, Лео и Фаззи. Все они умерли в местной ветеринарной клинике, все от рака, и каждый раз их смерть разбивала нам сердце. Я не знаю ничего, абсолютно ничего на свете, что могло бы как-то облегчить или пустить в иное русло ту мгновенную боль, возникающую в ответ на необратимый переход от «Боппер жив» к «Боппер мертв». На мгновение вы оказываетесь в свободном падении. Земля уходит из-под ног, и вы летите вниз. От этих первых мгновений невыносимой скорби никуда не деться. Но, начиная со Скраффи, я нашел способ уменьшить остаточную боль, когда пройдут эти самые первые мгновения.

Нам не нужно избавляться от боли совсем, ведь переживание скорби очень интимным и сложным образом связано с сопереживанием другому. Я пишу эти строки весной 2020 года, глядя, как главы исполнительной власти американского правительства совершают ошибку за ошибкой в своих изначально неверных потугах «обуздать» пандемию COVID-19, и я мог бы свести многие, если не все эти ошибочные шаги к двум проблемам: первая – это непонимание, что такое наука, и нежелание прислушиваться к ученым; а вторая – отсутствие сопереживания простым людям, чья жизнь резко перевернулась или даже оборвалась из-за этого вируса или его последствий. Отсутствие эмпатии – одна из основных причин нашей неспособности эффективно решать мировые проблемы. В удивительной книге Лесли Джеймисон «Экзамены по эмпатии» рассматриваются многие аспекты этой темы[120]. То есть наша цель состоит в том, чтобы уменьшить боль и страдания от скорби, но не устранить ее полностью.

Нам потребуется наглядно показать это в пространстве повествования. Для начала рассмотрим проекции как тени. При ярком свете солнца или лампы вытяните руку вперед и растопырьте пальцы так, чтобы отбрасываемые ими на дорожке или на полу тени как можно дальше отстояли друг от друга. Затем поворачивайте руку, наблюдая за тем, как сближаются тени ваших пальцев. Попробуйте уменьшить расстояние между тенями, но не настолько, чтобы они наложились друг на друга. (Еще более удивительный пример такой игры вы найдете, если погуглите книгу «Гёдель, Эшер, Бах»[121]. На обложке изображена тень от двух деревянных резных фигурок, висящих одна над другой и освещенных с трех сторон. На одной вертикальной плоскости фигурки отбрасывают тени в виде G над E, на перпендикулярной ей вертикальной плоскости – в виде E над G, а на горизонтальной плоскости – в виде буквы B).

Перейдем к нашей модели, представленной в серии из четырех рисунков (см. на предыдущей странице). На первом рисунке (а) мы видим траекторию, проходящую через трехмерное пространство, где оси x и y обозначают величины, значимые для пространства повествования, а t обозначает время. Отметим, что в точке разрыва происходит скачок траектории относительно оси y, тогда как значение по оси x остается постоянным.

На рисунке (b) мы видим проекцию (или тень) траектории на затененной плоскости y-t, то есть на плоскости со значением x = 0. Так как скачок, изображенный на рисунке (а), происходил лишь в направлении оси y, проекция на рисунке (b) демонстрирует скачок такой же величины, что и на рисунке (а).

На рисунке (с) изображена проекция траектории на плоскости x-t, то есть плоскости со значением y = 0. Поскольку при скачке величина x оставалась постоянной, эта проекция не показывает никакого скачка. Поэтому мы называем ее нулевой проекцией. Скачкообразное изменение произошло лишь для значения y, а в данной проекции эта переменная отсутствует. Такая проекция вряд ли нужна.

На рисунке (d) изображена проекция траектории на плоскости, где y = x. Здесь видно, что величина разрыва уменьшилась. На самом деле, регулируя наклон плоскости (то есть значение m на плоскости, выраженное как y = mx), мы можем получить разрывы разной величины. Чтобы изменение наклона m имело смысл, у нас должна быть возможность назначать масштабы осей, чтобы их можно было сравнивать. Если величину скачка соотнести со степенью душевного страдания, такая проекция способна навести нас на мысль о том, как сосредоточить наше внимание на нескольких факторах, чтобы уменьшить свою боль от необратимой утраты.

Попытаюсь привести пример. Чтобы успокоить душевную боль после