фигурку медведя всего-то за двадцать одну тысячу долларов, пока мы медленно волокли наш потрепанный багаж.

– У нас не то чтобы… есть деньги… на такое, – выдохнул Алекс, стараясь звучать дипломатично. Девушка с энтузиазмом закивала.

– Мало у кого есть. Но если искусство заговорит с тобой, то способ добыть деньги всегда найдется.

Нам с Алексом так и не хватило духу сообщить, что ни с кем из нас медведь за двадцать одну тысячу долларов не заговорил, но зато потом мы провели весь день, находя ту одну забавную вещь, то другую и спрашивая: «Ну как, она говорит с тобой?» Помню альбом Бэкстрит Бойз с автографом, который мы нашли в магазине подержанных пластинок; книжку под названием «О чем говорит моя точка G», которая продавалась в маленьком книжном магазинчике, притулившемся на вымощенной брусчаткой улице; был еще костюм сексуальной кошечки, сделанный из искусственной кожи, который я отыскала в секс-шопе. В секс-шоп я Алекса затащила вообще только для того, чтобы его смутить, и это отлично сработало.

Да, Поппи, он говорит: пока-пока.

Нет, Алекс, попроси свою точку G говорить погромче.

Да, и я куплю это только за двадцать одну тысячу долларов, и ни центом меньше!

Мы по очереди задавали друг другу вопросы и отвечали, и теперь, безвольно развалившись за лакированным столом в ресторанчике, продолжали подбирать то ложку, то салфетку, и заставляли их говорить друг с другом. Нас с Алексом можно было понять – мы так устали, что уже едва воспринимали реальность.

Официантка – увешанная пирсингом девушка примерно нашего возраста – оказалась человеком с хорошим чувством юмора.

– Если эта тележка начнет к вам подкатывать, обязательно скажите, – попросила она. – На нее уже жаловались.

Алекс оставил ей чаевых на тридцать процентов от суммы заказа, и я дразнила его всю дорогу до автобусной остановки, в красках расписывая, как он краснел каждый раз, когда она бросала на него взгляд. В ответ Алекс дразнил меня за то, что я строила глазки продавцу в магазине виниловых пластинок – с чем спорить было бессмысленно, потому что глазки я и правда строила.

– Никогда не видела города, в котором так много цветов, – сказала я.

– Никогда не видел такого чистого города, – сказал Алекс.

– Может, нам в Канаду переехать?

– Не знаю, – ответил он. – А Канада говорит с тобой?

С учетом всех автобусов, пересадок и ходьбы с одной остановки на другую, мы целых два часа добирались до машины, которую я неофициально взяла напрокат через онлайн-группу «Женщины-путешественницы».

Я так обрадовалась, что меня не обманули и машина действительно существует в реальности – и под ковриком у заднего сидения действительно лежат ключи зажигания, как мне и сказала владелица машины, Эсмеральда, – что немедленно начала хлопать в ладоши.

– Ого, – произнес Алекс. – Эта машина и вправду с тобой говорит.

– Да, – ответила я. – Она говорит: «Не пускай Алекса за руль».

Он немедленно грустно приоткрыл рот, глаза у него стали большими и блестящими, а на лице застыло выражение неизбывной печали.

– Перестань! – завопила я, отскочила подальше от Алекса и живо забралась на водительское сиденье. Алекс в данный момент представлялся мне бомбой замедленного действия.

– Что прекратить? – Он склонился надо мной, и Лицо Грустного Щеночка явилось передо мной во всем своем великолепии.

– Нет! – взвизгнула я, отпихивая его в сторону и извиваясь на месте, словно Алекс был живым ульем, а я – его несчастной жертвой, пытающейся избежать роя ужасающих насекомых. В конце концов я переметнулась на пассажирское сиденье. Алекс сел за руль и невозмутимо начал пристегиваться.

– Я ненавижу это твое выражение лица, – сказала я.

– Неправда, – ответил Алекс.

Он был прав.

Я обожала это глупое выражение лица.

И я ненавидела водить машину.

– Когда-нибудь ты узнаешь о реверсивной психологии, и мне крышка, – заметила я.

– Хм? – Алекс бросил на меня недоуменный взгляд. Зашумел мотор двигателя.

– Нет-нет, ничего.

Два часа мы ехали по шоссе на север, чтобы добраться до мотеля на востоке острова. Перед нами расстилалась широкая пустая дорога, слева и справа вздымалась стена густого многовекового леса, клубящегося туманом. Честно говоря, в городе, который мы выбрали в качестве остановки, посмотреть особо не на что, зато в округе полно секвойных лесов, туристических тропинок, ведущих к водопадам, а всего в нескольких километрах от мотеля располагалась закусочная «Тим Хортонс». Это было низенькое, похожее на охотничий домик здание, окруженное подступающим лесом, в кронах которого запутались клочки тумана.

– Мне вроде как здесь нравится, – сказал Алекс.

– Мне вроде как тоже, – согласилась я.

Всю неделю шел дождь, и после каждой прогулки по лесу мы возвращались, промокшие до последней нитки, и мы смогли найти только два кафе, где можно дешево поесть, так что в каждом из них нам пришлось обедать трижды. Довольно быстро мы поняли, что буквально каждому, кого мы только встречали в округе, давно уже за шестьдесят – судя по всему, мы случайно остановились в поселении для пенсионеров. В нашем мотеле постоянно сыро, и заняться нам совсем нечем, так что один раз мы на весь день ушли в книжный магазинчик, и пока Алекс читал Мураками, а я выписывала заметки из туристического путеводителя, мы успели и позавтракать, и пообедать в их буфете. Но все это нам абсолютно не важно.

Ничего из этого меня не расстраивает, потому что всю неделю я думаю: «Вот что говорит со мной».

Не конкретно остров Ванкувер. Но я наконец поняла, чем я хочу заниматься в жизни.

Я хочу видеть новые места, я хочу знакомиться с новыми людьми, я хочу пробовать новые занятия. Здесь я не чувствовала себя потерянной, не чувствовала, что нахожусь не на своем месте. Здесь я забыла и о Линфилде, от которого мне никак не удается сбежать, и о долгих, скучных лекциях, которые ждут меня всего через несколько месяцев. Я думала только о том, что есть здесь и сейчас, и наслаждалась этим.

– А тебе бы не хотелось, чтобы мы всегда так путешествовали? – спросила я Алекса. Он поднял взгляд от своей книги, и уголок его рта слегка дернулся.

– Тогда мне было бы некогда читать.

– А что, если я пообещаю, что в каждом городе мы обязательно найдем книжный магазин? – предложила я. – Тогда ты бросишь университет и согласишься жить со мной в фургоне?

Он наклонил голову набок, обдумывая вопрос.

– Скорее всего, нет, – наконец ответил он. Это совсем неудивительно, и на то есть множество причин. Включая, конечно, самую главную – Алекс обожает учиться в университете настолько, что уже принялся подыскивать себе аспирантуру по литературе, в