– «Гора, перезвони» (Милан), – быстро читает Тоня.

Через несколько минут возвращаюсь и сажусь напротив. Рефлекторно проверяю телефон под рукой. Отключаю экран.

– Выбрала? – интересуюсь.

– Да. Шоколадный торт.

– Отлично, – подзывая к нам официанта, который приняв заказ удаляется.

– А почему ты не пьешь? – спрашивает она.

– Предпочитаю трезвость в играх с разумом.

– Но всячески стараешься напоить меня, – улыбается Тоня.

– Да, – наклоняюсь к ней, – ты тогда более сговорчивая.

– Доступная?

– Ни в коем случаи, – качаю головой, – не в моих правилах применять алкоголь. Я же не отразим.

– И кто сказал тебе такую чушь? – смеется она.

– О, – с удовольствием подыгрываю, – одна милая девушка, однажды в лифте.

– Наверное, было очень темно? – продолжает дразнить она.

– Я бы не сказал.

В этот момент нашу невинную игру прерывает вернувшийся официант, который ставит перед ней тарелку с куском шоколадного торта и белый чайный сервиз.

– А почему Гора? – звучит совершенно неожиданный вопрос.

– Как не красиво Антонина Анатольевна? – цокаю я.

– Знаю, – наигранно смущается она, – издержки профессии.

– Хорошая отговорка.

– Так почему?

– Не Гора, а Го’ра. Ударение на «о», – поясняю я, – друзья прозвали еще в детстве, вот и осталось.

– Правда? – недовольно кривится она, – А я то думала.

– И что ты думала? – я весьма заинтригован, – Из-за моего роста?

– Нет. Ну…, что ты тот, – немного таинственно произносит Тоня, – который сидит на высокой горе. И наблюдает и знает обо всех все.

– Вроде всевидящего ока? – смеюсь я.

– Знаешь, после всех твоих выходок, – она накалывает вилкой маленький кусочек, – я ничему не удивлюсь.

– «Было бы неплохо знать все, а особенно о тебе», – посетила мысль в этот момент.

– Кстати, почему ты представил меня давней подругой? – продолжается личный допрос.

– Для твоего же блага, – уведомляю я, – не хочу, чтобы ты стала моей ахиллесовой пятой.

– В смысле? – застывает ее рука держащая вилку.

– Не люблю, когда из-за меня страдают невинные люди, – откровенно сознаюсь.

– Ты боишься этого Родиона Сергеевича?

– Я нет, – уверенно замечаю ей, – это всего лишь предосторожность.

– Ты не должен волноваться обо мне? – говорит Тоня.

– «Смешно!» – проносится в голове, – «Если бы ты только знала, что я здесь именно поэтому».

– Ты когда-нибудь расскажешь кто ты на самом деле? – и вот он долгожданный вопрос.

– Возможно, – только, но меня не расстраивает.

– Но не сейчас?

– Не сейчас.

Ян останавливает машину возле ее дома. Обхожу позади, открываю дверцу и подаю руку, чтобы помочь ей выйти. Все как в вечер знакомства. За исключением того, что между свиданиями прошла целая неделя. Мы стоим довольно близко. Я слышу, как волнуется собственное сердце.

– Спасибо за приятный вечер, – карие глаза смотрят на меня.

– Вечер еще не окончен!

– Правда, – теплая рука ложится мне на грудь, – но только сегодня, каждый будет спать в своей постели.

– Уверенна? – напрягается каждый мускул, – В прошлый раз ты была довольна, – шепчу ей, гладя нежно щеку.

– Уверенна, – не сдается Тоня, – в этот раз я буду хорошей девочкой, и буду делать все по правилам.

– Это той, – мои губы почти касаются ее, – которая не целуется на первом свидании?

– Именно, – серьезно смотрит на меня.

– Мы же оба этого хотим, – продолжаю томно я.

– Хотим. Но ничего не будет.

– Сегодня? – уточняю я.

– Сегодня.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – произносит она и идет в направлении дома.

Мне остается лишь смотреть ей вслед. Но я не обижен. Вечер выдался насыщенным. Запланированное свидание состоялось, хоть и с некоторыми корректировками. Мой пиджак укутывает ее обнаженные плечи. Открыв дверь она смотрит на меня. Дарит милую улыбку и исчезает. Сажусь в машину, молча жду, когда машина тронется с места. Мы начинаем ехать в направлении дома.

– Как прошел вечер? – тихо раздается вопрос.

– Довольно интересно, – сознаюсь я, и мысленно растворяюсь в ночном городе за стеклом, решаю не делиться произошедшим в театре сейчас.

На следующее утро, вызвав такси, покупаю по дороге букет маргариток. Подхожу к ее дому, но так и не решаюсь зайти. Некая незавершенность во вчерашнем вечере привела мою мужскую сущность сюда. Мне нужно разгадывать очередной ночной кошмар, но подсказка в нем говорит, что несколько дней на его решение у меня есть. Устраиваюсь на скамейке возле детской площадки, и просто смотрю то на двери в корпус, то на ее окна. Прекрасно понимаю, что со мной происходит. Страх сковывает, боясь узнать, что будет дальше. Но мне и не удастся, так как хранители не видят собственного будущего. Я так хочу быть рядом, но тут же осуждаю сам себя.

– «Ян прав!» – соглашаюсь с ним, – «Она заняла все мои мысли. Ни с одной „жертвой“ я так не сближался».

Возможно все из-за неформального знакомства. Тоня понравилась мне до того, как я узнал кто она. И самым главным является помочь и если она позволит, спасти ее. Для этого намного лучше держаться на расстоянии, но учитывая все мои старания – сделать это не получается. Еще никогда мне не было так хорошо рядом с девушкой. Я не знаю, что ждать от нее каждый момент и при этом мне так легко общаться и спокойно в ее компании. Это не просто увлечение. Все намного сильнее.

Так и не решаюсь подойти к двери или набрать ее номер. Прекрасно знаю, что двигало мной, оказаться так рано здесь. Только сейчас ощущаю внутренний порыв ошибкой. Ее лицо, не выходило из собственной головы целую ночь, за исключением нескольких часов сна. На рассвете сидя в кабинете и записывая очередное послание в дневник, все же не удается отпустить вчерашний вечер. Анализируя неожиданную встречу с Оводовым, и еще более интересную с Вороном, в памяти отчетливо всплывает впервые появившийся красный цвет на теле Тони. В тот момент меня не удивили красные руки Родиона Сергеевича и Вадима Эдуардовича. Так как и так знаю, что они собой представляют. Только красная подсказка на ее теле, сначала порадовала своим долгожданным появлением, но затем просто испугала неопределенностью. Так как «жертва» совмещенная с «палачом» не очень хорошее сочетание. Прекрасно воспринимаю злость, которую должно быть испытывала она, встретив призрачное и забытое временем лицо. Но она не та, которая решится на самосуд. По крайней мере, очень на это надеюсь.