«Хороший парень, этот граф! — сказал он себе с удовлетворением в голосе. — За то время, что он находится здесь, он удвоил налог, который янки должны платить мне за право торговли на острове».

Солнце еще пригревало, и, приближаясь к Кларенс-Хаус, лорд Граммель подумал о вине, которое его наверняка ожидает.

Он не мог долгое время обходиться без спиртного и заранее позаботился о том, чтобы каждый капитан, желающий заслужить его расположение, приносил с собой графин вина в качестве необходимого атрибута для начала разговора.

Его эскорт повернул в сторону Кларенс-Хаус и карета остановилась у каменных ступеней, ведущих к парадной двери.

Лорд Граммель с трудом преодолел ступени, так как живя в жарком климате, он не делал никаких физических упражнений, и вес его постоянно увеличивался с момента приезда на Антигуа.

Лорд почти задыхался, когда его люди подоспели на помощь, он же проследовал мимо, не обратив на них никакого внимания.

Дензил ждал его в прохладе холла.

— Приветствую вас, ваше превосходительство, — сказал он официальным тоном, так как знал, что его светлость наслаждается величием занимаемого им положения.

— Она приехала — это хорошо! Я ждал от вас этого известия, — ответил лорд Граммель.

— А мы предвкушали встречу с вашим превосходительством, — учтиво заметил Дензил.

Когда они вошли в гостиную, губернатор спросил:

— Вы сказали ей, что мы сразу поженимся?

— Да, конечно, — ответил Дензил.

Говоря это, он налил большой стакан вина, который лорд Граммель взял у него и жадно выпил. Затем губернатор медленно опустился в кресло и спросил:

— Что здесь произошло, я слышал о новом двухпалубном судне в гавани? И капитан его ранен?

— Я полагаю, вам уже сказали, что он мой кузен, — ответил Дензил. — Дотошный парень! Жаль, что он не был убит!

— Дотошный? Почему вы так думаете? — голос губернатора был резок.

— Все в порядке, — ответил Дензил. — Он был ранен и теперь не сможет ходить некоторое время.

— Благодарите за это Бога!

— Я подумал, — сказал граф, — что правильнее будет обращаться с ним вежливо, тем более, что эта необходимость не противоречит нашим планам.

— Почему вы считаете, что это необходимо?

— Ну, он вполне способен вмешаться в чужие дела, его характер напоминает Нельсона. Вы помните, какие с ним были неприятности?

— Да, помню, потому что проклятые идиоты, живущие на этом острове, никогда не перестанут судачить об этом, ч жестко сказал губернатор.

Затем уже другим тоном он произнес:

— Вы действительно думаете, что этот ваш кузен может доставить нам неприятности?

— Он так и сделает, если узнает лишнее. Я предлагаю нам обоим быть как можно более вежливыми с ним.

— Каким образом?

— Надо послать ему вина, пригласить на обед, если, конечно, он будет в состоянии прийти. Как-то пресечь его любопытство.

Губернатор подумал и сказал:

— Вы правы! Конечно, вы правы! Я помогу вам все устроить. А теперь дайте мне посмотреть на ту девчушку, о которой вы столько мне говорили.

Делора сидела в спальне вместе с Эбигейл и ждала, когда брат позовет ее. Это должно было случиться с минуты на минуту, так как она слышала, что губернатор уже прибыл.

Не было никакой необходимости говорить старой служанке о том, как она боится. Когда слуга постучал в дверь и сообщил, что ее требуют в гостиную, она еле слышно вскрикнула, и Эбигейл восприняла это как мольбу о помощи.

— Ведите себя так, чтобы капитан мог гордиться вами, если бы видел вас, миледи, — сказала она.

Она знала, что никакие другие слова не могли бы больше ободрить Делору перед встречей с человеком, ждущим ее.

И действительно, она увидела, как Делора подняла выше голову, и тогда подумала, что красота девушки вызовет отклик в сердце любого человека, даже такого, о котором Эбигейл слышала столько ужасных вещей, что сама готова была закричать.

Делора расправила плечи, и, войдя в гостиную полностью взяла себя в руки. Она казалась довольно спокойной, хотя лицо ее было бледным, и все плыло перед глазами.

Дензил и губернатор сидели, развалившись в креслах и со стаканами в руках; когда Делора вошла в комнату, повисло долгое молчание, никто даже не пошевелился.

Затем, с явным усилием лорд Граммель поднялся, и Дензил последовал его примеру.

— Представьте ее! — почти грубо сказал губернатор Дензилу, который, как поняла его сестра, был пьян, но пытался совладать с собой.

— Позззвольте предста-ить, ваше пре-ссс-ходительство, — « произнес он невнятно, — мою сестру, леди Делору Хорн, которая пребывает в восторге — да, в восторге, — от знакомства с вами.

Делора сделала реверанс, и лишь ее воспитание и мысль о Конраде удержали ее от громкого крика, когда она подняла голову.

Огромное, красное, опухшее лицо губернатора, его тучное, раздутое болезнью тело, нос в форме луковицы и толстые презрительные губы придавали лорду Граммелю сходство с чудовищем, которым он фактически и являлся.

На его голове не было волос, а жирная рука, которую он протянул Делоре, была влажной и липкой от пота.

— Моя будущая невеста! — проговорил он. — Добро пожаловать в Антигуа, милая леди! Мы прекрасно поладим, вы и я!

Его пронзительные глаза, наполовину скрытые складками кожи, смотрели, казалось, не только на лицо Делоры, но и на ее тело, и она почувствовала себя под его взглядом почти раздетой.

Затем, словно бы с усилием, подчиняясь установленным правилам, он поднес ее руку к своим губам, и почувствовав его прикосновение, она вся сжалась, словно находилась рядом со змеей, настолько ядовитой, что лишь собрав всю свою волю в кулак, она смогла удержаться, чтобы не броситься прочь из комнаты.

Она осталась на месте, лишь глаза ее раскрылись еще шире. Тогда, продолжая изучать ее, губернатор сказал:

— Садитесь, садитесь! Вы должны рассказать мне о себе и о вашем путешествии сюда. Вот, держите стакан вина.

— Н-нет… спасибо, — выдавила из себя Делора, понимая, что голос ее звучит неестественно.

— Ерунда! — ответил губернатор. — Вам надо выпить!

Нам всем надо выпить! Что скажете, Скосорн?

— Разумеется! — ответил граф.

Он хлопнул в ладоши, дверь незамедлительно открылась, и в комнату вошел слуга.

— Вина! — коротко приказал Дензил. — Почему, черт побери, так долго?

— Оно уже здесь, милорд, — ответил слуга, в то время, как другой человек внес в комнату бутылку, обернутую в белое полотенце.