– Что ты имеешь в виду?

– Уступи мне, Фрида! Пожалуйста, давай сделаем так, как я прошу, и ты убедишься, что я был прав!

– До свиданья!

Так продолжалось каждый вечер. Он чувствовал, будто бьется головой в стену, но почему-то не оставлял своих попыток. Наверное, у Фриды было точно такое же чувство – оба они не могли понять того, что само собой разумелось для другого.

Может быть, ее смущает, что придется заявить на товарища по работе? Да, действительно, немножко смахивает на донос, но этот неловкий момент легко исправить.

Зиганшин позвонил Руслану, спросил, не найдется ли местечко для жены. Тот сначала отнесся с энтузиазмом, но, узнав, почему Фриде нужна новая работа, как-то сразу охладел и кисло сказал, что иск на коллег не скажется хорошо ни на дальнейшей карьере, ни на отношениях в новом коллективе. Зная, что Фрида – мстительная склочница, товарищи будут держаться от нее подальше и подставят при первой же возможности.

– Слушай, я сам мог подать в суд, когда мне ногу отрезали, – усмехнулся Руслан, – но сдержался и очень рад этому обстоятельству.

– А я – нет! Фрида тоже не хочет никуда обращаться, ну ничего, я сам выведу этих свиней на чистую воду.

– Дурак, – сказал Руслан равнодушно.

В бесплодных разговорах на грани ссор прошла неделя и наступила пятница. Зиганшин собрался к жене в добром расположении духа, готовый все забыть и простить, как только им с Фридой снова станет хорошо вместе. Черт его знает, вдруг он действительно неправ со своей жаждой мести, которую сам предпочитал называть чувством справедливости?

Злясь на Фриду, он невольно перебирал в памяти историю их любви и дошел до самого начала, как интеллигентная питерская девушка вдруг оказалась в деревне. Она продала квартиру, чтобы оплатить лечение отца, а когда это не помогло, выяснилось, что все имущество записано на вторую жену, которая, естественно, не пожелала ничем делиться с дочерью от первого брака. Тогда же у Фриды был жених, сбежавший, как только невеста осталась без жилья… Ничего удивительного, что, получив такие удары, она перестала доверять людям, а он, вместо того чтобы понять жену, сам стал злиться. Да, господи, он сам, после того как Лена его бросила, почти двадцать лет ни с кем не связывался!

Надо просто лечь в постель и заняться делом, вот и все. Тела скажут то, что не выразить словами.

Зиганшин зажмурился, представляя долгожданное соединение с женой, но тут позвонил по местному начальник отдела и объявил об усилении. То есть подполковнику Зиганшину придется все выходные провести на рабочем месте. Ночевать можно дома, но в шаговой доступности.

Приняв информацию, Зиганшин выругался. Надо ж так, ни раньше, ни позже, а именно теперь! Судьба, что ли?

Когда он сообщил Фриде, что не приедет, жена, кажется, совсем не огорчилась.

Усиление свелось к скучному сидению на рабочем месте. Зиганшин подбил все долги, которых почти и не было, потому что он не любил оставлять работу «на потом», поговорил с детьми и Львом Абрамовичем, потом набрал Фриду в видеорежиме, показать, что действительно сидит на работе, а не развлекается черт знает с кем. Хотел поболтать подольше, но разговор не клеился, и оба сочли за лучшее распрощаться.

Зиганшин вышел к операм, но быстро понял, что те рады ему примерно как зачумленному. Неловкость, возникшую при попытке наладить неформальный контакт, можно было резать ножом. Он решил не смущать мужиков и вернулся к себе.

Внезапно ожил телефон. Зиганшин нахмурился, увидев незнакомый номер, – страх перед такими звонками был еще жив после Фридиной болезни.

– Это Альтман.

– Товарищ полковник, добрый день! Вечер? Или что там у вас?

– Раннее утро. Скажите, пожалуйста, не нарушила ли я ваших личных границ своим звонком?

– Ну что вы, товарищ полковник!

– «Ну что вы» – нет или «ну что вы» – да?

– Не нарушили.

– Спасибо. У меня совсем мало опыта социальных коммуникаций, но я подумала, что мы, наверное, теперь с вами хорошие знакомые?

– Так точно, товарищ полковник, – улыбнулся Зиганшин.

– И я, вероятно, должна справиться, как у вас дела?

– И я тоже. Как у вас дела, товарищ полковник?

– Спасибо, хорошо.

– И у меня тоже.

– Это правда? Потому что я сказала, что у меня все хорошо не из вежливости, а у меня действительно все хорошо.

– И у меня настолько, насколько возможно в данных обстоятельствах. Спасибо.

– Помните, я предлагала помощь, потому что имею некий блат в органах опеки? Все еще в силе.

Зиганшин горячо поблагодарил, заверил, что товарищ полковник тоже всегда может на него рассчитывать, и, закончив разговор, пришел почему-то в спокойное расположение духа.

Через секунду позвонила Фрида:

– Где мое обручальное кольцо?

Зиганшин поморщился, потому что кольцо лежало в квартире Макса, о чем он совершенно забыл. В первые часы, как Фриду увезли на операцию, только и думал, как важно сохранить кольцо, а потом положил в шкатулку с Максовыми запонками, и мысли о нем напрочь вылетели из головы, потесненные более важными заботами.

– Сегодня же поеду, заберу и привезу тебе при первой же возможности! Как только усиление снимут, немедленно к тебе.

– Вот видишь, – усмехнулась Фрида, – про кольцо забыл, и меня забудешь.

Зиганшин попытался что-то возразить, но жена быстро разъединилась.

Зиганшин с горечью подумал, что равноправие все-таки сильно переоценивают. Вроде бы женщины ничем не хуже мужчин в принципе, а в частностях – мрак кромешный. Одна не в состоянии одеться по погоде, но не забывает при этом вылить на себя флакон стойких духов, другая придает несчастной крупинке золота какое-то сакральное значение и делает глобальные выводы из ничтожных мелочей… Обычный человек увидит в потере кольца просто расходы на новое, а женщина – симптом ушедшей любви, и переубедить ее невозможно.

Как только стало можно покинуть расположение части, он отправился к Максу. Тот был дома не один, а вместе с Русланом занимался какой-то научной работой, потому что компьютер был, как снегом, засыпан листами бумаги, рядом высился бастион кружек, а волосы обоих братьев торчали в разные стороны. Зиганшин немного позавидовал их азарту, хотел забрать кольцо и уйти, но Макс усадил его пить чай, а узнав, что товарищ не может покинуть городские пределы, тут же оставил ночевать.

Зиганшин сбегал в магазин и, пока братья собачились, включать какое-то исследование в сборник или нет, нажарил полную сковородку картошки с мясом.

Фридино кольцо он повесил на цепочку, решив, что рядом с нательным крестиком жене будет приятно его увидеть, а главное, так он точно не потеряет и не забудет нигде символ их вечной любви. Хотя Зиганшин не верил, что золото может что-то означать.