Алма-Ате воспринимаются как экзотические памятники советского модернизма. В других странах обходились либо старинными цирковыми зданиями, либо мобильными шапито, разве что в Америке появлялись новые стационарные манежи, входившие, как правило, в состав крупных развлекательных комплексов. Только Румыния, Китай и Северная Корея сочли нужным обзавестись модернистскими цирками в подражание Старшему брату.

Вид на фоне комплекса МГУ. 1970-е годы

26. 1-й гуманитарный корпус МГУ 1965–1971

АРХИТЕКТОРЫ А. ХРЯКОВ, Э. ЗОЛОТНИЦКАЯ, М. ЧЕСАКОВ

МИКРОРАЙОН ЛЕНИНСКИЕ ГОРЫ, 1, стр. 51

УНИВЕРСИТЕТ

Первое модернистское включение в монументальный ансамбль МГУ на Ленинских горах

Когда в 1950-х построили комплекс МГУ на Ленинских горах, гуманитарные факультеты остались в исторических зданиях на Моховой. Им не нужны были просторные лаборатории, зато удобна была близость к Ленинской библиотеке и музеям, к тому же государству так было проще контролировать обучение идеологически ответственным специальностям. Однако со временем стало понятно, что гуманитарии тоже не помещаются в старых зданиях. После отмены в 1956 году платы за обучение в старших классах школ и высших учебных заведениях стало быстро расти количество абитуриентов, а после отставки Хрущёва настал конец его политике сближения образования с производством и повысился спрос на менее прагматические специальности.

В 1965-м МГУ решает строить на Ленинских горах рассчитанный на 4800 студентов корпус для исторического, филологического, философского и юридического факультетов. И это было очень кстати. Гуманитарные науки, выбравшись из сталинского мрака и периода засилья «физиков», переживали тогда обновление, пытаясь (пусть робко и половинчато – диалектического материализма никто не отменял) восстановить связи с миром и освоить новые методы исследования. Современная обстановка должна была помочь преодолеть инерцию.

План 1-го этажа и прилегающего участка

Во время кампании по борьбе с излишествами ансамбль МГУ избежал критики – слишком существенным достижением было само создание нового кампуса главного вуза страны. Многие корпуса достраивались по упрощенным проектам, но в духе прежней эстетики. Архитекторам Гуманитарного корпуса нужно было не просто вписать модернистское здание в сложившееся окружение, но и создать модель для дальнейшего развития комплекса. Поэтому работу над проектом поручили Александру Хрякову, в 1949 году удостоенному Сталинской премии вместе с другими авторами высотного здания МГУ, но успевшему в 1920-х приобщиться к ценностям современной архитектуры в ленинградском Вхутеине.

Общий вид. 1970-е годы

Корпус в ансамбле МГУ. 1970-е годы

Хряков и его более молодые коллеги поступили вполне деликатно. Они разместили корпус на заданной существующей структурой линии по краю южной эспланады, ведущей к Главному зданию (напротив должны были построить новую Фундаментальную библиотеку, но, увы, – не успели). Все крупные объемы, включая поточные аудитории на 200–250 человек, актовый зал, библиотеку и спортивные залы распределили по широкому подиуму, а учебный блок с небольшими аудиториями и помещениями кафедр сделали не очень крупным (11 этажей) и не агрессивным благодаря облицовке панелей сиреневой керамической плиткой. Получилось две почти независимые части: асимметричный, с выступающими в разные стороны «отростками» подиум с подчеркнутыми горизонталями и аккуратный, равномерно расчерченный вертикальными полосками параллелепипед. У параллелепипеда есть венчание – технические установки на плоской крыше скрыты от глаз барьером из керамических панелей и стеклоблоков. Это неравноценная замена первоначально планировавшемуся навесу над эксплуатируемой кровлей, но композиционную задачу ограждение выполняет: прямоугольный блок становится зрительно более легким и одновременно рифмуется с наследием предшествующего строительного периода.

Критики упрекали здание в недостаточной выразительности и сетовали, что в нем слабо использованы возможности монументального искусства. Только на козырьке над главным входом красуется рельеф скульптора Бориса Широкова, да и то без определенного сюжета – изображенные на ней обнаженные люди заняты чем-то, очевидно, вдохновляющим, но не очень понятным. Но для студентов и преподавателей это означало, что пространство познания ничем не маркировано, а значит – свободно. Нейтральное оформление аудиторий восполнялось красотой университетского парка за окном или слайдов на экране. Без «присмотра» статуй, росписей, драпировок и лепнины яснее воспринимались мысли интеллектуальных кумиров поколения: Аверинцева и Бибихина, Гращенкова и Алленова. Ощущение свободы пронизывало пространство рекреаций, самые крупные из которых прозвали Малый и Большой сачок, так как там всегда хватало «сачкующих», то есть прогуливающих занятия студентов. Не считали для себя зазорным задерживаться там и преподаватели, неформальное общение с которыми было интереснее лекций.

Интерьер библиотеки

Что до некоторой бедности и – более существенный недостаток – холода в поточных аудиториях с плохо заизолированными огромными окнами, то они воспринимались как естественные спутники студенческой жизни. Когда университет вновь разросся и в 2007 году исторический и философский факультеты переехали в Шуваловский корпус, архитектура которого представляет худший извод вялого отечественного постмодернизма, стало особенно очевидно, насколько человечен модернизм 1-го Гуманитарного. Он, конечно, уступает западным аналогам, но абсолютно конгруэнтен воспитанной в его стенах интеллектуальной поросли, которая тоже оказалась не вполне конкурентоспособной на мировой сцене, зато смогла подготовить и принять перестройку, принесшую с собой головокружительную полноту культурной свободы.

Рекреация на 2-м этаже. 1970-е годы

27. Дом нового быта 1965–1971

АРХИТЕКТОРЫ Н. ОСТЕРМАН, А. ПЕТРУШКОВА, И. КАНАЕВА, Г. КОНСТАНТИНОВСКИЙ, Г. КАРЛСЕН

ИНЖЕНЕРЫ С. КЕРШТЕЙН, В. ШАПИРО, А. ХОРЕВА

ул. ШВЕРНИКА, 19

АКАДЕМИЧЕСКАЯ, КРЫМСКАЯ

Не только архитектурный, но и социальный эксперимент, целью которого было проверить, как организация жилой среды влияет на формирование личности

Вариант проекта

Макет

Самый радикальный эксперимент 1960-х годов в области жилищного строительства был проведен группой под руководством инженера и архитектора Натана Остермана, с 1953 года тестировавшего новые идеи в области жилья, включая самые первые микрорайоны. Дом нового быта стоит в ряду его проектов особняком: это был не только архитектурный, но и социальный эксперимент, целью которого было проверить, как организация жилой среды влияет на формирование личности. В разработке концепции комплекса участвовали ученые-социологи. Самая поразительная особенность процесса проектирования заключается в том, что к нему были привлечены потребители – молодые семьи, которые должны были получить квартиры в этом доме, высказывали пожелания: что они хотели бы там иметь.