Герлоф сидел, не говоря ни слова. Сегодня ему не особенно хотелось вступать в разговоры.

Наконец старик неуверенным шагом, по-прежнему растерянно глядя по сторонам, пошел к нему. Закашлялся, бросил окурок на газон и растоптал. Потом посмотрел на Герлофа и тихо сказал:

— Джерри Морнер.

У него был хриплый, дребезжащий голос, с заметным сконским акцентом.

— Вот как, — сказал Герлоф, — это ваше имя?

— Джерри.

— Значит, нас зовут почти одинаково. Я — Герлоф.

Джерри вынул из пачки еще одну сигарету, но закуривать не стал, молча ее разглядывал. На левой руке у него было две пары наручных часов: металлические и золотые. Шведское время показывали только металлические. Герлофу это показалось странным.

— У вас все в порядке? — спросил он.

Старик уставился на Герлофа с полуоткрытым ртом, словно бы вопрос показался ему чересчур сложным, потом сказал:

— Джерри. — И уселся на стул.

— Понятно…

Герлоф понял, что его собеседник не в себе, и не стал больше задавать вопросов. Они помолчали, но Джерри, похоже, наслаждался моментом.

— Работаете где-нибудь?

Ответа не последовало.

— А я пенсионер, — продолжил Герлоф. — Отработал свое.

— Джерри и Бремер.

Герлоф ничего не понял. Джерри довольно улыбнулся и закурил. На зажигалке был изображен американский флаг.

— Джерри и Бремер? — спросил наконец Герлоф.

Джерри опять закашлялся.

— Пелле, — сказал он.

— Пелле?

Джерри кивнул.

— A-а… вот оно как.

Они снова замолчали.

— Джерри! — крикнул кто-то с дороги. Герлоф поднял голову. Там стоял молодой парень, наверное, один из владельцев новых вилл у каменоломни.

Должно быть, сын этого Джерри.

Парень открыл калитку:

— Джерри… я тебя повсюду ищу.

Джерри не шевельнулся, даже не повернул голову, словно этот парень был ему незнаком. Потом выпрямился на стуле и произнес:

— Пелле…

— Надо говорить, куда идешь, Джерри.

— Бремер, — сообщил Джерри с заметным волнением. — Бремер и Маркус Люкас…

Он встал и шаткой походкой двинулся к калитке. Молодой человек задержался и кивнул Герлофу, и тут Герлоф сообразил, что видел его и раньше. Давно это было.

— Ты же родственник Эрнста Адольфссона! Пер…

— Пер Мернер.

— Точно! Я тебя помню… Ты приезжал к Эрнсту, когда был пацаном.

— Да, с матерью. Мы довольно часто к нему приезжали. Вы были друзьями?

— Мы-то? Еще какими… Меня зовут Герлоф. — Он кивнул в сторону Джерри: — А это твой отец?

— Джерри? Да… отец.

— Он не особенно разговорчив.

— Нет… не особенно. У него дисфазия… или как они там это называют. После удара.

— Вот оно как… а почему у него двое часов на руке?

— Это вы мне скажите… Одни показывают американское время. Джерри всегда был поклонником США.

— А кто такие Бремер и Маркус Люкас?

— Он о них говорил? — Пер кинул взгляд на отца. — Ганс Бремер — его компаньон. А кто такой Маркус Люкас, я и сам не знаю. Он замолчал. Потом сказал, точно извиняясь: — Я должен отвести его домой.

Он двинулся к выходу, но Герлоф остановил его вопросом:

— Будете жить здесь?

Пер кивнул:

— Я — да. И мои дети. Эрнст оставил мне дом.

— Это хорошо. За домом надо следить.

Пер опять кивнул — что тут возразишь? За домом следить надо.

— Вот на всякий случай мой мобильник. — Он протянул Герлофу визитку. — Если он опять заблудится…

Он догнал Джерри у калитки:

— Пошли, Джерри.

Герлоф проводил их взглядом. Отец и сын явно устали друг от друга.

Странно это — старики и их дети. Ближе вроде и нет никого, а отношения не ладятся.

Джерри напомнил Герлофу некоторых совсем уж дементных обитателей Марнесхеммета. С ними тоже не получалось поговорить. Все равно что с пьяными. Они жили где-то далеко, в мире своей памяти, и только иногда — и чаще всего неожиданно — возвращались в действительность. Но иногда их прорывало. Мысли, истории… а иногда какие-то и совсем уж бесстыжие признания.

Двое дорогих часов на руке…

Интересно, как он заработал такие деньги?

Когда Пер был маленьким, он очень любил смотреть, как солнце садится в пролив. И сейчас, во вторник вечером, он не упустил случая постоять у окна и полюбоваться волшебной игрой красок над горизонтом. Он усадил Джерри перед телевизором, и тот как будто успокоился. Надо позвонить Нилле и договориться, когда за ней приехать, но сначала он решил насладиться закатом.

Было начало девятого. Солнце потеряло свой белый сухой блеск, но смотреть на него все равно было трудно — огромный оранжевый диск над проливом. Лишь когда оно наполовину опустилось в воду и стало совсем красным, небо заиграло — холодный бирюзовый задник горизонта прорезали пурпурные жилы, похожие на кровавый разлом в каменоломне, который когда-то показал ему Эрнст.

Солнце исчезло внезапно. В небе еще несколько минут стояло зарево, напомнившее Перу позавчерашний пожар, но потом стало быстро темнеть.

Пер подошел поближе к окну и смотрел, как сгущаются тени в провале каменоломни. Подумал о сломанной лестнице. Ему показалось, что тени вовсе не тени, а живые существа. Вон они… тихо и бесцельно бродят вокруг груд невостребованных камней… нет, конечно, показалось.

Из полиции никто не звонил, и Пер им тоже не звонил. В среду утром он поехал в Кальмар за Ниллой. В больничном кафетерии на столе лежала вчерашняя вечерняя газета. Он перелистал и наткнулся на заметку:

ПРИ ПОЖАРЕ ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК

В воскресенье вечером, в лесу, недалеко от поселка Рюд, в 60 километрах к югу от Векшё, сгорела большая вилла.

Когда пожарные и полиция приехали на место происшествия, пожар уже охватил все здание, поэтому главной целью пожарных было не дать огню распространиться. Работы по тушению пожара продолжались до полуночи.

Вилла полностью сгорела, и в настоящий момент еще неясно, есть ли человеческие жертвы. Владельцу недвижимости удалось выбраться из огня. На допросе в полиции он заявил, что о причинах пожара ему ничего не известно.

Свидетель показывает, что видел в горящей вилле как минимум одного человека. Помощник и сотрудник владельца, который использовал виллу и как офис, и как жилое помещение, пока не дал о себе знать, и полиция опасается, что он погиб в огненном аду.