духовной к своим детям наставляет их между прочим: «В хозяйстве сами смотрите за всем внимательно, не полагаясь на отроков и тиунов, да гости не осудят ни дому, ни обеда вашего».

Пышность хором, превозносимая песнями

В старинных песнях начала XVIII в. превозносятся роскошные украшения домов, наприм. в рассказе о Соловье Будимировиче:

Гой еси вы, мои люди работные!

Берите вы топорики булатные,

Подите к Запаве в зеленой сад,

Постройте мне снаряден двор,

В вишенье, в орешенье. —

С вечера поздним поздно,

Будто дятлы в дерево прощелкивали,

Работала его дружина хоробрая;

Ко полуночи и двор поспел.

Три терема златовeрховаты,

Да трои сени косящатые. —

Хорошо в тереме изукрашено:

На небе солнце, в тереме солнце;

На небе месяц, в тереме месяц;

На небе звезды, в тереме звезды;

На небе заря, в тереме заря. —

И вся красота поднебесная.

Изображение богатого дома новгородского купца Терентьева:

В стольном Новегороде

Было в улице во Юрьевской,

В слободе было Терентьевской.

А и жил-был богатый гость,

А по имени Терентьишше.

У него двор на целой на версте,

А кругом двора железный тын,

На тынинке по маковке,

А и есть по жемчужинке.

Ворота были вальящатые,

Вереи хрустальные.

Подворотина рыбий зуб.

Среди двора гридня стоит,

Покрыша седых бобров,

Потолок черных соболей,

И иматица-то валженая,

Была печка муравленая,

Середа была кирпичная.

А посереди кроватка стоит,

Да кровать слоновых костей;

На кровати перина лежит,

На заголовье молодая жена,

Авдотья Ивановна.

Из удалой жизни Дюка Степановича — его дом:

Ой ты, ой еси, Владимир Князь![81]

В том ты на меня не прогневайся:

Печки у тебя биты глиняны,

А подики кирпичные,

А помелечко мочальное;

В лохань обмакивают.

А у меня, Дюка Степановича,

А у моей сударыни матушки:

Печки биты муравлены,

А подики медные,

Пометелечко шелковое. —

В сыту медвяную обмакивают,

Калачик съеш, больше хочется.

Описание богатства у Ставра-боярина:

Что это за крепость

У великого князя Владимира?

У меня-де, Ставра-боярина,

Широкий двор не хуже города Киева;

А двор у меня на семи верстах,

А гридни, светлицы белодубовы,

Покрыты гридни седым бобром,

Потолок во гриднях черных соболей;

Пол середа одного серебра;

Крюки да пробои по булату злачены.

Богатство Чурилы Пленковича, витязя Владимира I:

Чурила живет не в Киеве,

А живет он пониже малого Киевца.

Двор у него на семи верстах,

Около двора железный тын,

На всякой тынинке по маковке

А и есть по жемчужинке.

Середи двора светлицы стоят,

Гридни белодубовые,

Покрыты седым бобром,

Потолок черных соболей,

Матица-то валженая;

Пол середа одного серебра;

Крюки да пробои по булату злачены.

Первые у него ворота вальящатые,

Другие ворота хрустальные,

Третьи ворота оловянные[82].

Нет сомнения, что прадеды наши завидовали роскошной жизни своих предков, а мы завидуем их простоте.

Чурило Пленкович. Художник А. П. Рябушкин

Истребление деревянных домов от пожаров

Дома, сады и дворовые места огораживались плетнем или досками, а мостовые делались из брусчатого дерева, отчего во время пожаров истреблялись нередко целые города. Приведем замечательные пожары. В 1124 г. июня 23 и 24 сгорело в Киеве одних церквей около 600; 1185 г. апреля 13 во Владимире-на-Клязьме 32 церкви; 1192 г. в июне там же истреблено 14 церквей и более 1000 домов; 1194 г. горели города Русь, Ладога и Новгород, и жители со Дня Всех Святых до Успения Богородицы должны были жить на открытом поле; 1199 г. в июле сгорело во Владимире-на-Клязьме 16 церквей и около половины города; 1212 г. в Новгороде 25 церквей и 4300 домов, а 1217 г. в мае 15 церквей; 1227 г. во Владимире-на-Клязьме обращено в пепел 27 церквей, в том числе дворец в. к. Константина Всеволодовича с его церковью и редким книгохранилищем; 1231 г. истреблена в Новгороде вся славянская часть; 1267 г. в мае вся неревская часть превращена в груду пепла; 1299 г. та же часть вновь опустошена, и тогда сгорело великое множество домов и 22 церкви; 1340 г. истреблена пожаром большая часть Новгорода; 1355 г. то же случилось с Москвою, причем весь Кремль и 13 церквей обращены в пепел; 1349 г. сильный пожар в Новгороде поглотил множество домов, восемь каменных и две деревянные церкви; 1412 г. сгорела в Твери на Волге крепость Городень с церковью Пресвятой Богородицы и княжеским дворцом; 1445 г. июля 14 почти вся Москва превращена в пепел. Не только истреблены тогда пламенем деревянные строения, но и каменные, пали даже городские стены. Множество жителей погибло в огне. Семейство великокняжеское должно было переехать в Ростов до построения дворца. Никогда огонь не свирепствовал так ужасно в Москве, как в 1547 г. Апреля 12 сгорели лавки в Китае с богатыми товарами, гостиные казенные дворы, обитель Богоявленская и множество домов от Ильинских ворот до Кремля и реки Москвы. Высокая башня, где лежал порох, взлетела на воздух с большей частью городской стены, и реку запрудило кирпичами; апр. 20 обратились в пепел за Яузою все дома, в коих жили гончары и кожевники; июня 21 вспыхнул пожар за Неглинною в страшную бурю: огонь разлился рекою и вскоре запылал Кремль, Китай и большой посад. Вся Москва представила собой зрелище необъятного пылающего костра; вверху носились черные тучи густого дыма. Рев бури, треск огня и вопль людей заглушались взрывами пороха, хранившегося в разных частях города. Царские палаты, сокровища, оружие, древние хартии, книги и иконы — все сгорело. Из Успенского собора едва успели вынести образ Св. Марии, писанный св. Петром-митрополитом, и правила церковные, привезенные Киприаном из Царьграда. Ни огороды, ни сады не уцелели; деревья обратились в уголь, трава в золу; сгорело 1700 чел., кроме младенцев. В три часа ночи угасло пламя, но развалины дымились несколько дней. Нельзя, по сказанию современников, изобразить этого бедствия. Люди бродили, как тени, среди ужасов обширного пепелища; искали детей, родителей, остатки имения, не