хотелось, чтобы он сам меня раздел и уложил в свою постель. Где он будет спать – со мной? В конце концов – брачная ночь же. Не бросит же меня в одиночестве именно сейчас?

Нет, не бросил. Распустил шнуровку платья, переворачивая, снял его – снова неприятно царапнуло его умение обращаться с дамскими нарядами. Осторожно вынул украшения из волос. Дальше раздевать не стал, уложил под одеяло на огромную постель, в которой вчера Виро занималась любовью с Ю-Веем, а сам уселся за стол, раскладывая перед собой листы бумаги. Когда появился Макеши с подносом, я уже практически спала и совсем не слышала, о чем эти двое тихо и увлеченно беседовали. Как я поняла – не обо мне, а значит, и вовсе о чем-то неинтересном.

Проснулась рано, с несказанным удовольствием обнаружив, что муж… да, уже муж… спит со мной в одной постели. На самом краю кровати, голый до пояса. Подползла к нему ближе, уткнувшись носом в спину, вдыхая его запах. Ах, как он пахнет – кожей, мужчиной, соленым ветром! Так бы облизала его всего с ног до головы, так бы и нюхала вечно. Он вздрогнул от моего прикосновения, я застыла. Только бы не проснулся! Потом ведь не позволит к себе прикоснуться. Снова расслабился, дыша ровно и глубоко. Повернулся на спину, позволяя себя разглядеть.

До чего он все-таки хорош собой: и большой породистый нос с горбинкой, и вихор золотистых волос на высоком лбу, и мужественный подбородок. Никакие ниххонцы с ним красотой не сравнятся. У Армана широкая волосатая грудь и сильные плечи. Мне так хочется вжаться в него всем телом, лечь на его грудь и слушать стук его сердца, но все, на что я решаюсь – прижаться лбом к его руке и замереть от счастья.

Как же я его люблю!

А он меня не любит нисколько, но я верю – моей любви на двоих хватит. Я буду ему самой нежной, самой покорной женой. Все, как он захочет, буду делать.

Заворочался, просыпаясь, потягиваясь – я еле успела отпрянуть, пряча глаза. Сел на постели, ероша светлые волосы и потягиваясь, обернулся на меня, поморщился:

Вы в порядке, Иветта? Голова не болит? Пить очень хочется, – призналась я. – А так – всё хорошо. Я отлично себя чувствую. Что ж, и каковы ваши дальнейшие планы, жена? Хочу в свой замок. Как можно быстрее. А ваши… муж? Дайте мне пару дней, я проверю счета и съезжу в деревню, а потом двинемся дальше. Все же матушка тут одна управляется, от отца толку мало.

Я кивнула. Мать Армана мне нравилась, а с сестрой я даже не поговорила толком. К тому же хотелось тут осмотреться и узнать, как всё устроено. Скорее всего, и в моем замке те же порядки, и во всех замках Севера живут одинаково. Мама Авелин учила меня многому: считать, писать, вести хозяйство, немного рукодельничать и разбираться в травах, а отец – видеть ложь и находить общий язык с людьми. В самом деле – он удивительный человек, достойный всяческого восхищения. Кажется, у него вовсе не было врагов, кроме όни, даже с ёкаями некоторыми он находил общий язык. Ни мама, ни я, ни братья так не умели, только Янголь унаследовала этот его дар.

Говорят, что женщина выбирает себе мужчину, похожего на отца, но это неправда. Арман совершенно не похож на Акихиро Кио, это потому, что другого такого просто не может существовать. Маме невероятно повезло, да и мне тоже. Говорят, родные мои родители были совсем другие. Кем бы я стала, если бы росла с ними – второй Адой Шантор? И хотя мне с детства говорили, как сильно меня любила моя мать, какой она была самоотверженной и смелой, я уже начала ее стыдиться. В Ранолевсе, похоже, она оставила о себе очень плохую память!

Не утерпела, спросила Гленну, которая показывала мне замок, помнит ли она… Очень боялась, что свекровь расскажет то же самое, что Арман – про своего супруга и мою мать, но, как ни странно, леди Волорье не стремилась очернить Шанторов.

Аду я, конечно, помню, – сказала она. – Красивая она была невероятно, очень живая, яркая. Смеялась, танцевала, очаровывала. Маленькая такая яркая птичка. Шантора своего она обожала, это было видно с первого взгляда. Надеюсь, ты не будешь так же сильно любить моего Армана, с ним так нельзя. Он ужасный эгоист!

Я посмотрела на нее удивленно, не понимая, как можно любить вполсилы. Это ведь невозможно!

Никогда не растворяйся в мужчине, Ива, – тихо сказала Гленна. – И никогда не люби себя в нем. Будь самодостаточна. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Я вежливо кивнула, пропуская ее совет мимо ушей. Видимо, леди Волорье никогда просто не любила, вот и говорит странные вещи.

Замок был основательным. Особенно меня впечатлили огромная библиотека и обсерватория в башне. Настоящая подзорная труба, да еще такая огромная!

Это телескоп, – пояснила запыхавшаяся Гленна, которой подъем на башню дался нелегко. – Арман любит. Он вообще с детства грезил морем и звездами. Перечитал множество книг. Не было ни малейшего сомнения, кем он станет. Удивительно, – я осторожно потрогала трубу, не решаясь даже в нее заглянуть – Арману явно не понравилось бы это. – У вас очень… надежный замок. Крепкий. Да. Обстоятельный. Он принадлежит нашей семье много веков. Когда-нибудь, возможно, и твои дети будут тут жить.

Промолчала, не напоминая, что у меня тоже есть замок и, наверное, ничуть не хуже этого. Спустились вниз, в столовую. Я поинтересовалась у Лисы, где принц.

Охотятся, – махнула она рукой. – Им скучно тут. А Макеши с ними?

Нет. Ваш… раб… Телохранитель.

А, да. Он был в кухне.

Я кивнула удовлетворенно. Макеши явно нашел самое теплое место, за него можно не волноваться. Отпустить его, что ли, в Ниххон? Нет, не пущу. Обещал быть рядом со мной по крайней мере до приезда родителей – пусть так и будет. К тому же с ним я спокойна и в безопасности. Не то, чтобы я сомневалась, что Арман может меня защитить, да только Армана рядом я что-то не вижу, а Макеши – вон он, выглядывает из дверей кухни, довольный и явно накормленный до отвала.

Как тебе замок? – спрашиваю я его. Слабо. Башни полуразрушены, подземный ход запущен, колодец внутренний засорен. Запасов пищи не хватит и на полгода. Гарнизона нет вовсе. Приходи, кто хочет,