«По идее я должна на тебя злиться, — сказала Стефани, — потому что прямым текстом попросила оставить меня в покое».

«Ты права, и я бы с радостью, — признала Макензи, — но расследование дошло до той точки, когда я вынуждена была встретиться с тобой, чтобы отработать потенциальную зацепку; ты для меня источник информации. Мне нужно быть профессионалом и перестать видеть в тебе родную сестру. Если потенциальный свидетель начинает выпендриваться и не хочет говорить со мной по телефону, я обычно приезжаю, чтобы увидеться с ним лично».

«Ну ладно… Тревор Блэк. Что ты хочешь знать?»

«Ты с ним встречалась?» — спросила Макензи.

«Какое-то время. Поначалу это был только секс, но потом у нас завязались серьёзные отношения… Мы ночевали друг у друга, ходили на свидания и тому подобное. Мы оба понимали, к чему всё ведёт, обеим это не было нужно, и мы разбежались».

«Что ты о нём знаешь? Чем он занимается?»

«Я даже не знаю, что ответить».

«Не хочу спрашивать,… но ты же знаешь, что он погиб?»

«Да. Погиб при пожаре в Калифорнии. И всё же… если ты хочешь под него копать, то тебе нужно поговорить с его друзьями».

«Мне он не интересен, — сказала Макензи. — Ты знаешь его друзей с подпорченной репутацией?»

«Я мало знакома с его друзьями».

«Ну, тогда всё. Не бери в голову. Сейчас меня больше заботит вот что».

Макензи рассказал ей всё, что поведал ей Питерсон о странной связи Тревора Блэка с одним из недавно убитых бродяг. Стефани была искренне шокирована услышанным, и Макензи видела, что та пытается мысленно собрать все факты в единую картину.

«Думаешь, это была лишь странная случайность?» — спросила Стефани.

«Если я чему и научилась за время работы, так это тому, что нужно изучать всё, даже случайности. Сейчас, когда Тревор мёртв, нам это сделать сложнее. Именно поэтому я здесь. Мне нужно знать, был ли он связан с чем-нибудь, что бы связывало его с убийцей, который помешан на бродягах… и, скорее всего, также причастен к смерти отца».

Стефани вздохнула и сняла халат с вешалки, чтобы накинуть на себя: «Когда мы встречались, он занимался торговлей автозапчастями через интернет. Можно сказать, это был его маленький бизнес. Насколько мне известно, всё было законно. Однако я знаю, что у него то ещё прошлое: по молодости были приводы за наркотики и незаконное проникновение в дом».

«Ты не можешь сказать ничего конкретнее?»

«Нет. Я по взгляду поняла, что ты думаешь. Да, он не был образцовым гражданином. По правде говоря, он был настоящим раздолбаем, но нам было весело вместе, и он всегда хорошо ко мне относился».

«И никак я на тебя не смотрела».

«Смотрела. С той самой секунды, как я увидела тебя в баре, ты выглядишь так, словно вот-вот сгоришь от стыда. Прости, если тебе некомфортно в этом окружении. Извини, если ты чувствуешь себя уютнее в вонючем отстойнике, что зовётся Вашингтоном».

«Зачем ты снова начинаешь? Прошу прощения, что пришлось задать тебе пару вопросов о неудачнике, с которым ты когда-то спала, но этого от меня требовала работа».

«Ну, и возвращайся тогда на работу в Омаху, потому что наш разговор окончен, — сказала Стефани. — Боже,… почему ты не можешь отпустить и жить дальше?»

«Знаешь, у меня работа такая, Стеф».

«Хватит прикрываться работой. А что тогда было в школе и колледже? Ты всегда была помешана на этом деле. Тебя, как и маму, съедает чувство вины. В отличие от вас двоих я не позволю трагедии одной ночи, случившейся почти двадцать лет назад, разрушить мою жизнь».

И тут это случилось. Внутри Макензи что-то щёлкнуло. Она почувствовала, как что-то едкое рвётся наружу, когда она пересекла комнату и встала напротив Стефани:

«Ты думаешь, на тебя она не повлияла? Ты даже боишься уехать далеко от дома. Отчего это, как ты считаешь? Оттого, что ты привязана к этому месту. Это потому, что прошлое тебя тоже преследует, только ты не хочешь в этом признаться!»

«А ты думаешь, что нацепила пистолет и значок и стала супергероем? Как долго ты уже с этим борешься, Макензи? Как долго? Посмотри, что с тобой стало! Ты превратилась в злобную, неуверенную неудачницу! Столько лет гонялась за призраком и чего добилась? Ничего!»

Макензи остановила себя в последний момент, чтобы не ударить сестру. «По крайней мере, я не сдаюсь, — сказала она. — У меня есть цель. Чего добилась ты, кроме череды романов с неудачниками, проблем с алкоголем и грязных танцев перед мужиками, которые возвращаются домой и бог знает чем занимаются…»

«Ах ты, лицемерная стерва! А ты знаешь, сколько я здесь зарабатываю? Поверь мне, уж больше, чем ты на своей госслужбе. Ну, давай, осуждай меня, Макензи. Это лишь ещё раз доказывает, как плохо ты меня знаешь».

Макензи понимала, что должна уйти сейчас, или ситуация выйдет из-под контроля. Если она ударит сестру, у неё могут быть большие проблемы. К тому же, она не хотела, чтобы из-за неё сестру уволили.

Помня об этом, она отступила назад и развернулась к Стефани спиной: «Спасибо, что уделила мне время, Стефани. А сейчас я пойду…»

Она вовремя остановила себя, чтобы не сказать что-то едкое, вроде: «чтобы ты могла вернуться вниз и дальше крутить задом перед незнакомцами». К счастью, она была достаточно разумна, чтобы закончить разговор достойно. Было пугающе просто перейти на оскорбления и крики, общаясь со Стефани.

«Ага, спасибо, что навестила, — парировал сестра. — Звони как-нибудь в следующем году, когда опять примешься за это тупиковое расследование!»

Макензи, не оборачиваясь, вышла из гримёрки и спустилась по лестнице. Когда она вернулась в главный зал, сцена была залита пульсирующим красным светом. На ней находилась одна единственная танцовщица, покачивающаяся и кружащаяся в ритме техно. Макензи торопливо вышла из клуба, не поднимая глаз до тех пор, пока не оказалась на парковке.

Проходя мимо пластиковой вывески со специальным пивным меню, расположенной за дверью бара, она не сдержалась. Она размахнулась и ударила её изо всех сил. Пластик треснул, и вывеска с шумом упала на тротуар. Макензи стало легче. Когда она вернулась в машину, то увидела, что костяшки трёх пальцев разбиты в кровь.

Ну и что. Сейчас ей даже нравилось ощущать жгучую боль.

Она направилась в Омаху, расстроенная тем, что не узнала ничего нового относительно расследования, но радостная от того, что разговор со Стефани остался позади. Ей продолжало казаться, что круг вот-вот замкнётся, но сейчас у неё было время насладиться последним отрезком пути и предчувствием приближающегося конца.

Когда она вернулась в мотель в Омахе, часы показывали 12:11 ночи. Макензи тихо отперла дверь, думая, что Эллингтон уже спит. Однако когда она вошла в комнату, то нашла его стоящим за небольшим столом у кровати и печатающим что-то в ноутбуке. На нём по-прежнему были брюки, но уже не было офисной рубашки, а лишь майка, которую он носил под ней. Он выглядел мило и обнадеживающе. Макензи захотелось сразу же броситься в его объятия.