Самира вцепилась в свои волосы.

Загадочное исчезновение двух третей «Непобедимых» произошло на развороте Баку – Гилязи – Хызы – Алтыагач. Часть съёмочной команды, следовавшая за Фархадом, Зарой, Валидой и Гасаном, решила не мучиться понапрасну и вызвала себе транспорт, в котором с комфортом ехала за выбивающимися из сил путниками.

– Долбаный Шаин с его долбаным планом, – бубнил Фархад, плетущийся впереди. Хотя он и был постоянным посетителем спортивных клубов, где терроризировал невинных подснежников надуванием бицепсов и пучением бешеных глаз, ночной переход в почти полсотни километров дался ему нелегко. Что уж говорить об остальных. Девушки почти ползли, у них не осталось сил даже на то, чтобы ныть, Гасан, кажется, спал на ходу. Никто не был в состоянии обернуться и посмотреть, идут ли за ними «Апшеронские Тигры», да это и не волновало их. Больше всего на свете им четверым хотелось лечь и задрать кверху ноги.

– Что там ещё? – пробормотал Фархад, выйдя на вышеупомянутый разворот. Их оператор, держа камеру на плече, словно похищенную женщину, стоял перед инспектором дорожной полиции и степенно втолковывал ему что-то. Инспектор кивал головой, а потом заметил четверых игроков, направляющихся в их сторону, и лицо его засияло восторгом.

– А-а-а, Фархад-бей! – он раскинул руки, длинные, предназначенные для ловли нарушителей, сбора денежных взысканий и объятий с большой семьёй и друзьями.

– Это что ещё за хер с горы? – тихо спросил себя Фархад, по инерции движения направляясь прямиком в лапы представителя закона, и вдруг с ужасом обнаружил, что его тискают, как детёныша панды.

– Гасан-бей! – новый всплеск радости, и вот Гасан проснулся и не понял, почему его прижимает к себе незнакомый мужчина в форме.

– Зара-ханым, Валида-ханым, – их обнимать он не стал, но исполненным почтительности жестом приложил руки к сердцу.

Его звали Яшар[13], что вполне отражало цель, с которой он, по его собственному мнению, пришёл в этот мир. Не было в нём ни тщеславия, ни жажды наживы – как бы парадоксально это ни звучало, учитывая, что речь идёт об инспекторе дорожной полиции. Яшар любил свою родню, своих друзей, крупных весёлых собак и шумные застолья, а больше ему для счастья ничего не было нужно. Тихий перекрёсток у дороги в Хызы обеспечивал ему безбедное существование – водители никогда не включали там указатели поворота, а ещё ему не бывало скучно, потому что мимо него регулярно проезжали знакомые и, притормаживая, подолгу болтали с Яшаром.

Съёмочную команду он остановил по долгу службы, но, когда узнал, что они странствуют вместе с «людьми из телевизора», да ещё и из передачи, которую он смотрел уже три вечера подряд (и успел проникнуться драматизмом происходящего, особенно сражением при Бешбармаг), намерения его резко изменились. Яшар решил устроить для них знаменитый национальный «ейиб-ичмек»[14].

Измученным девушкам инспектор дорожной полиции показался доброй феей, повстречавшейся в дремучем лесу и предложившей зайти в её домик отдохнуть. Мужская половина пребывала в смущении, съёмочная команда пыталась отказаться – они понимали, что, если все не явятся вовремя на четвёртый этап состязаний, выволочки от организаторов не избежать.

– Уж вы сделайте мне уважение, – уговаривал Яшар, – будьте гостями. Сыновья мои обрадуются, жена обрадуется, соседи обрадуются. Стол накроем – пях-пях-пях. Вы всю ночь шли, отдохнёте.

– Мы должны быть на игре, – угрюмо возражал Фархад.

– Но там будут Шаин и Мари, – сказала Зара. – Они нас отправили непонятно куда, вот пусть вдвоём справляются. Проверим, был ли Шаин прав.

– Обоими руками «за»! – воскликнула Валида (будь Шаин рядом, он бы скривился и поправил её).

– Я хочу быть гостем, – сказал Гасан.

– Ну и ладно! – с надрывом произнёс Фархад. – Пусть Шаин там жопу рвёт один, умный самый нашёлся. А нам не запрещено принимать помощь, в гости там ходить, и всё!

Они погрузились в служебный BMW, который отвёз их к каменному дому с двускатной крышей в центре Гилязи. Координатор и прочие ехали следом, обсуждая, нужно ли им известить организаторов или не стоит.

– Если скажем, ещё скажут «давайте возвращайтесь», – встревожился координатор. – А мне кябаб хочется. – Хлебосольный Яшар пообещал им то, от чего ни один азербайджанец в здравом уме не откажется.

– А если щувян[15] поднимется?

– Ну, может, и не поднимется. – Мечта о жаренной на углях баранине придала координатору нездорового оптимизма. Остальные, поразмыслив, согласились. И отключили мобильные телефоны.

Во дворе яшарова дома сражались за жизнь несколько невысоких плодовых деревьев. Возле лужи играли с собакой четверо детей, чёрных и грязных, как цыгане. Зара даже удивилась, как это им позволено ошиваться во дворе у инспектора YPX, но позже выяснилось, что это его собственные дети. Заметив оператора Сулеймана с камерой, они оставили собаку и переключились на гостя. Тот бы с радостью оставил камеру, ставшую жертвой детской любознательности, в машине, но ему было предписано снимать всё, что происходит с игроками.

У лестницы, ведущей прямо со двора на второй этаж, их встретила непрерывно хихикающая от волнения хозяйка и, поприветствовав, велела разуться и влезть в резиновые гостевые тапки. «Это же не гигиенично!» – хотела сказать Зара, но, вспомнив детей, догадалась, что правила гигиены в этой семье трепетно соблюдаются по отношению к дому, но не к людям. В доме было очень чисто: белые стены – белели, отлакированный пол блестел. Их провели в просторную гостиную-столовую, где стояли два соединённых торцами длинных стола, окружённые мягкими стульями. Стулья все до единого были закрыты полиэтиленовыми чехлами, в каком виде их, вероятно, доставили в своё время из магазина. Жена Яшара бережно относилась к вещам.

Пока готовился обед, гостям подали чай и разнообразное варенье. Хозяин дома долго распинался перед камерой о том, как счастлив он служить своей Родине и какой он исполнительный и честный страж порядка. Делал он это без всякой задней мысли, а от простодушия. «Вот наивный, – думал Сулейман, – даже не догадывается, что при монтаже это всё вырежут». Игроки ёрзали на стульях, извлекая из закрытых упаковочной плёнкой сидений громкие шуршащие звуки.

– Барана зарезали, – отрапортовал кто-то из «челяди». Яшар, как ни хотелось ему остаться с гостями, убежал разжигать огонь в мангале.

– Для нас что, специально барана зарезали?! – вскричала Зара.

– А где, по-твоему, мясо для кябаба берут, – ответил Фархад. Они начали спорить, но потом женщины принесли закуски, хлеб и острый соус, домашние компоты из кизила и айвы, и челюстям Фархада и Зары нашлось более интересное занятие.

Когда весь барашек был съеден, снова принесли чай. Валида уснула на диване, а чумазые дети зачарованно перебирали её цветные дреды. Остальные вяло переговаривались. Пару часов спустя Яшар торжественно объявил: