— Джи! Милый мой! Ты спас меня! Джи, милый мой… Ты спас меня! Как во сне! Джи…

А он гладил ее по волосам, словно маленького ребенка, и шептал над ухом:

— Все, все. Успокойся, девочка моя любимая! Успокойся. Да, я тебя спас! Все позади…

— Джи!

— Я же вчера обещал тебе, что спасу.

— Джи!

Ей хотелось рассказать ему о своем дурацком сне.

Ей хотелось рассказать ему о двух последних днях, пока они были в ссоре — о двух самых ужасных и бессмысленных днях в ее жизни.

Ей хотелось рассказать ему обо всем, что произошло за ее прежнюю жизнь, пока они не были знакомы… Но она только прижималась к его широкой надежной груди и, заикаясь, повторяла:

— Джи! Ты… ты спас меня! Джи… Ты спас меня!

Они забыли, что стоят посередине зала в большом здании полиции и что за ними с интересом наблюдают двое.

Девица шумно вздохнула:

— Вот ведь любовь-то!.. Может, ты и меня отпустишь, а? Завтра суббота.

Полицейский кашлянул, обращаясь к Синди и Джи:

— Гм. Это. Ну вы, может, все-таки уйдете, прежде чем начнете целоваться и раздеваться?

Девица шагнула вперед:

— А почему им можно, а мне нельзя?!

Джи и Синди не стали слушать их спор, взялись за руки и вышли на улицу.

Некоторое время шли молча, Синди могла только улыбаться, оглядываясь вокруг. Ей казалось, будто она не видела солнечный свет по меньшей мере несколько дней, хотя еще сегодня утром была на улице. Сейчас злое солнце ее не раздражало, а наоборот — вселяло тихую, умиротворенную радость. Теперь Синди была хорошо научена опытом прошедших дней и даже радоваться старалась осторожно, словно боялась спугнуть счастье.

Как только они свернули за угол и здание полиции скрылось из виду, Джи остановился и снова привлек Синди к себе:

— Ну вот, теперь мы на свободе, можно обнять тебя по-человечески… Здравствуй, Синди.

— Здравствуй, Джи.

Нежный поцелуй, последовавший за этим, Синди прожила, балансируя на грани сна и яви. Ей было настолько хорошо — от прекрасного солнечного вечера, от долгожданного душевного штиля, от присутствия Джи, что она готова была погрузиться в сон, самый прекрасный из всех, какие только видела.

— Джи.

— Синди.

— Джи. Ты меня не отпускай больше никогда, ладно?

— Это ты не убегай больше никогда, ладно?

Синди снова зарылась носом в его одежду. Она не знала, отчего все время прячет лицо у него на груди. Может, оттого, что ей хочется и в то же время страшно повторить слова Джи, сказанные на берегу. Самые главные слова, на которые раньше не хватило бы духу: она тоже любит его. И это — самое ценное, что есть у нее в жизни.

— Ты обещаешь?

— Обещаю. А ты?

— Я тоже обещаю.

— Ах, Джи! Мне снился такой сон! В нем все-все, что случилось, предстало в символической форме. И ты меня спас в конце!

— Теперь это моя главная обязанность — спасать тебя. Ты будешь попадать в истории, а я — ходить за тобой и выручать!

Они рассмеялись.

— Ну не стоит думать обо мне так плохо. Я же все-таки старше тебя на целый год! Я уже большая девочка, чтобы постоянно попадать в истории.

— Видела бы ты себя со стороны! Детский сад чистой воды.

— И вовсе это не так!

— Да ничего, ничего. Правда всегда обижает.

— Да, полицейский тоже оказался таким обидчивым… Ой, Джи! А как ты узнал, что я здесь? Я ведь хотела звонить вовсе не тебе.

— А кому?

— Ну… Не важно.

Джи остановил ее:

— У тебя есть на примете еще один спаситель?

— Ты ревнуешь!

— И все-таки? — Глаза его были серьезными.

— Нет. Можешь успокоиться. Это спасительница.

— Тина?

— О! А откуда ты знаешь Тину? Ой! — Синди в ужасе смотрела на него. — Ты был в общежитии? Ты теперь ВСЕ знаешь…

— Нет, мы ограничились телефонной беседой. Она не видела меня, а я — ее, так что можешь не беспокоиться.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась она.

— Тебе виднее. Не знаю, что ты там пытаешься от меня скрыть. — Джи засмеялся. — И все-таки назови имя своей загадочной спасительницы.

— А! Я как-то о ней уже упоминала… Она работает в школе мистера Бэллота, мы с ней вчера встречались вечером. Она мне… Джи! Она мне подарила билет на завтрашний бал! И не просто билет! Я буду выступать перед самим мистером Бэллотом!

Джи посмотрел на нее, как ей показалось, с любопытством:

— Мадам Помпазини, что ли? Из твоих рассказов я уже понял, что она к тебе питает слабость.

«Я постирала твои вещи, — писала Тина в сообщении. — Ты вернешься или останешься у него?»

«Спасибо! Не знаю», — отвечала Синди.

Наступил ее седьмой волшебный вечер в Лос-Анджелесе. Только что она подробнейшим образом, не пропуская ни одной детали, пересказала Джи историю своего поступления в классическую школу танцев. Джи молчал. Он вообще весь вечер молчал и, не перебивая, слушал ее. А Синди говорила, говорила, и говорила…

Джи не стал рассказывать ей про Ангела. Еще вчера он мечтал об этом больше всего на свете, вчера он мечтал спросить у нее о многом. Но сегодня ему открылась совсем иная правда, и он решил не торопиться с выводами.

— Кстати, Джи! А ну-ка расскажи, о чем вы еще говорили с Тиной?

— Да ни о чем. Только о тебе и о полицейских. Она позвонила мне, сказала, что на всякий случай подсмотрела мой номер в твоем телефоне…

— Это интересно. Когда она успела? И на какой такой всякий случай?! — возмущенно спросила Синди.

— Когда подсмотрела, не знаю. А сделала она это потому, что у тебя вчера, по ее словам, был самый дурацкий день в жизни. И она решила подстраховаться.

— Хм. Я с ней поговорю. Но день вчера действительно был самый дурацкий.

— А сегодня разве не хуже?

— Нет! Сегодня отличный день. Голова работает хорошо. А вчера было помутнение сознания.

— Ну вот поэтому она и решила подстраховаться. Ты уже за себя не отвечала… Пришла поздно ночью, напилась зачем-то коктейля… — Он шутливо погрозил ей пальцем.

— Ну и что? А если бы тебе такое предложили? Станцевать на балу! Ты бы не стал пить коктейль?

— Не знаю, — задумчиво ответил Джи. — Ни разу не танцевал на балу. Хм. Интересная мысль. Надо попробовать…

— Ну что с тобой?! Ты не рад за меня?