Я перевела дыхание и огляделась.

Поскольку кофейня располагалась в непосредственной близостик банку, ее облюбовали те самые "бухгалтерши с опытом", которыесоставляли здесь значительный процент местного населения. Так что я, впросторном Варварином костюмчике и с коротким светло-пегим паричком, была здесьна месте, как спелая редиска на грядке.

Одна дама, сидевшая возле окна через два столика от нас надвпечатляющим десертом из взбитых сливок с фруктами, орехами и тертым шоколадом,даже покосилась на меня.

Присмотревшись к ней, я поняла причину: на ней был костюмтого же бледно-сиреневого цвета, модного в прошлом сезоне, что и на мне, и еестрижка так напоминала мой парик, как будто мы побывали в руках одногопарикмахера...

По этому поводу несчастная дама то и дело посматривала наменя с плохо скрываемой ненавистью.

Надо сказать, что выглядела она ужасно, и я утешиласьмыслью, что я-то скоро сниму парик и жуткий костюм и стану нормальнымчеловеком, а она такая каждый день...

Наконец Луша вернулась с маленьким подносом в руках.

Только выпив одним глотком чашку кофе по-венски с шоколадоми сливками, я почувствовала себя человеком, открыла сумочку и положила на столлист гербовой бумаги.

- Вот, - гордо сказала я, - вот что лежало у него вбанковском сейфе. Думаю, что именно за этим документом и охотились бандиты, ииз-за него они убили Антона.

Мы склонились над столиком и сдвинули головы.

- Завещание... - замогильным голосом прочитала Лушазаголовок.

- Тише, - прошептала я, настороженно оглядываясь посторонам, - на нас все смотрят!

- Ты думаешь? - Она испуганно подняла голову. - А по-моему,никому нет до нас дела...

Однако она снова еще ниже склонилась над столом, понизилаголос и забормотала:

- Я, Караваев Сергей Александрович, находясь в здравомуме.., завещаю своей жене Римме Петровне Караваевой принадлежащий мне на правахсобственности дом в охраняемом поселке "Райский сад".., а такжеквартиру по адресу: Английская набережная, дом номер.., а также виллу вокрестностях Барселоны.., а также вклады в Дойче-банке, банке "Лионскийкредит", Дрезднер-банке.., а также.., а также...

Перечень всевозможных жизненных благ был таким длинным ивпечатляющим, что я невольно загрустила, с горечью осознав, что у меня, скореевсего, никогда не будет ни дома в охраняемом поселке, ни роскошной квартиры наАнглийской набережной, ни виллы в окрестностях Барселоны... Впрочем, как знать,какие мои годы!

- Помимо этого, - продолжала Луша вполголоса, - я завещаюМакаровой Елизавете Васильевне принадлежащий мне пакет акций благотворительногофонда "Чарити"...

- Это что - тот самый фонд, в котором Варвара работает? -удивленно прервала я Лушу.

- Выходит, он! - подтвердила тетка, удивленная не меньшеменя.

- Тогда понятно, почему вокруг этого фонда началась такаявозня в последнее время и столько криминальных событий.

- Тебе понятно? - Луша уставилась на меня. - А мне совсемничего не понятно! Кто такой Сергей Александрович Караваев? И кто такаяЕлизавета Васильевна Макарова?

- Караваев - хозяин благотворительного фонда, - уверенноответила я, - а Макарова.., скорее всего, эта Макарова - его любовница! Комуеще богатый мужик может оставить наследство? Жене - вот ей он оставил многочего. Дочери - так у нее если бы была не его фамилия, то по крайней мереотчество было бы не Васильевна, а Сергеевна!

- Вот теперь на нас действительно смотрят! - прошепталаЛуша, убирая завещание в большой конверт из плотной желтоватой бумаги, которыйона захватила из дома.

И точно, я несколько увлеклась и последние слова произнеслаизлишне громко, так что кое-кто из посетителей кофейни начал удивленно коситьсяв нашу сторону.

Я без сил откинулась на спинку стула, обмахиваясь яркимрекламным буклетом, и проговорила:

- Как я доживу до дома в этом дурацком костюме, непредставляю! Жара несусветная, а у меня вокруг, извиняюсь, талии еще иполотенце намотано! Оно, подлое, к тому же сползает каждую минуту!

- Между прочим, я о тебе подумала! - с гордостью заявилаЛуша. - Все-таки ты у меня - единственная и любимая племянница! Вот! - и онапротянула мне полиэтиленовый пакет, в котором, к своей величайшей радости, яувидела собственную удобную и привычную одежду - любимые вылинявшие джинсы,голубую футболку и легкие спортивные тапочки.

- Луша, я тебя обожаю! Что же ты раньше мне не сказала! -воскликнула я, схватила пакет и устремилась в туалет.

Там я с неимоверным облегчением избавилась от осточертевшегобухгалтерского костюма и от еще более осточертевшего махрового полотенца,запихнула все это в Лушин пакет, туда же отправила дурацкий парик, переоделасьв свои собственные вещи и наконец-то узнала себя в зеркале. Я похуделакилограммов на десять, помолодела на столько же лет и вышла из дамской комнатысовершенно другим человеком.

Надо сказать, что никто в кафе, конечно же, не заметил моегочудесного преображения. Люди вообще редко замечают друг друга.

Единственным человеком, который что-то заметил, былазакомплексованная бухгалтерша в таком же бледно-сиреневом костюме, от которогоя только что избавилась. Изумленно уставившись на меня и явно не понимая, какмне удалось за несколько минут так помолодеть, похудеть и похорошеть,несчастная дама отставила недоеденный десерт, вскочила из-за стола, подхватилакоричневый портфельчик и бросилась прочь из кафе.

Я проводила ее взглядом, злорадно подумав, что жирныедесерты при ее габаритах вообще категорически противопоказаны, а подобратькоричневый портфель к сиреневому летнему костюму мог или дальтоник, илизаконченный шизофреник.

И тут на моих глазах произошло ужасное.

Бухгалтерша спокойно переходила улицу прямо напротив оконкофейни, конечно, на зеленый свет - у нее на лице была написана абсолютнаязаконопослушность, - и вдруг из-за угла на полном ходу вылетела огромная чернаямашина с затененными стеклами, подъехала к женщине и на секунду притормозила.Дверца машины открылась, оттуда высунулась мужская рука, вырвала у совершеннорастерявшейся дамы ее уродский коричневый портфель, а саму ее огрела по голове.

Бухгалтерша, громко вскрикнув, рухнула на асфальт, а чернаямашина, взревев мотором, умчалась в туманную даль.

Я ахнула, вскочила из-за стола и бросилась на улицу.

Вокруг лежащей женщины уже собралась небольшая толпа,раздавались возмущенные голоса, поносившие ненормальных водителей, которыеносятся по улицам, как психи, и даже не останавливаются, сбив человека.Постепенно с лихачей переключились на "новых русских", и высказыванияпублики стали гораздо заинтересованнее. Я хотела протолкаться к пострадавшей ипосмотреть, чем ей можно помочь, но меня опередил симпатичный дядечка среднихлет. Он опустился на колени возле бухгалтерши, проверил пульс, приподнял ейголову и наконец попросил стоявшего рядом парня с мобильным телефоном в рукевызвать "Скорую помощь".