уходит пятьдесят фунтов английскому банку, пятьдесят российскому, зарплата в гостинице двести пятьдесят фунтов и после выплат банкам приходится сводить концы с концами, выкручиваясь с оплатой текущих счетов.

Когда заплатила первый взнос за жилье, подобрала каждую копейку. Студенческая виза заканчивалась, и появилось предчувствие скорого возвращения домой. Нужен был надежный тыл, каким могла бы стать собственная квартира. Продержаться еще пару лет, чтобы расплатиться за квартиру, и тогда можно возвращаться. А тут вдруг случилась операция у отца, семья срочно попросила денег, и она осталась на мели. По студенческой визе пришел отказ, а чтобы подавать апелляцию, не было денег. Совсем не было. Поэтому не хотелось даже занимать. После отъезда сестры выживать стало как-то особенно туго. Жила в крохотной комнатушке и питалась всякой ерундой из однофунтовых магазинов. Виза осталась непродленной. Леся перешла в разряд нелегалов. Для ежегодной проверки в гостинице за копейки нарисовали какой-то штампик в паспорте. Мол, право на работу на пять лет. Очень подозрительный штампик, домой уже не поедешь. Так Леся стала невыездной. Свою квартиру в Архангельске, купленную потом и кровью, она так и не посмотрела.

– Первые четыре месяца работала на трех работах. С утра в гостинице, с четырех в ресторане, на полставки. Ночами в клубе в баре. С тех пор очень хорошо разбираюсь в разных коктейлях. Раз в неделю в клубе проходили гей-вечеринки. В геях теперь тоже хорошо разбираюсь. Определяю за версту. В рабочей обстановке на пару месяцев раньше всех остальных. С одной работы ехала на другую, ни с кем не общалась – не было времени. Не писала писем домой, почти не звонила. Отключила все телефоны, чтобы не тратились деньги. Ни кино, ни кафе, ни новой одежды. Питалась на работе. Спала в автобусах по дороге. Спать хотелось постоянно. Использовала каждую свободную минутку, чтобы вздремнуть. Поэтому ни на книги, ни на телевизор, ни на музыку не оставалось времени. Думала, что я молодая и сильная, что я справлюсь. И не было никого, кто бы остановил меня. Все так работали, и я думала, что смогу. Но в одно утро не смогла подняться с кровати. Просто не смогла. Ни голова не болела, ни температуры не было. Просто пестрые круги перед глазами. Пролежала полдня, прежде чем смогла дойти до кухни и приготовить чаю. А потом пришлось выползти в магазин, чтобы купить что-то поесть. Послать было некого. Да никто бы и не хватился. Ночную работу пришлось бросить.

Мужчины были. Она как-то умеет находить с ними общий язык. Любит ходить out, как здесь говорят, легко сходится с людьми. В домашнем быту спокойная, уравновешенная, нетребовательная. Исправно занималась хозяйством, кормила, стирала, гладила. Отношения завязывались легко, но перспектива всякий раз ускользала. Сначала был мальчик из Албании, которого она боялась знакомить с друзьями, потому что он был араб, а арабов никто не любил. Они долго и трогательно встречались. Он тоже сидел на студенческой визе, так что договорились, что если у кого-то из них появится возможность устроиться с документами через брак, то другой будет не в обиде. У него получилось раньше. Потом встречалась с Кристофером. Настоящим англичанином из обеспеченной семьи. Частная школа, колледж, работа в телекоммуникациях, квартира в Хамстеде, стартовая зарплата сорок одна тысяча в год. Леся ему очень нравилась. Он легко и охотно входил в ее иммигрантские круги, бывал у нее на работе, встречались с ее друзьями в кафе. Она в его круг не вписалась.

– Он привез меня к родителям на Рождество. Его мама провела экскурсию по дому, там каждая вещь – реликвия. Вот этот веер мы привезли из Греции, ему двести лет. Вот эти серебряные столовые приборы переходят из поколения в поколение уже восемьдесят лет. Вот эту картину нарисовал друг моего мужа, он очень известный художник, зарабатывает почти девяносто тысяч в год. Вот это моя двоюродная сестра на фотографии, она работает врачом-офтальмологом, около шестидесяти тысяч годового дохода. Ее сын живет во Франции, в Ницце, он занимается недвижимостью, приезжает к нам на каникулы. А что у вас, Леся? Кто ваши родители? У них есть дом? Да, есть, трехкомнатный. Мама работает на заводе чертежницей. Папа работает в фирме по ремонту телевизоров. Я не знаю, как перевести их зарплаты в фунты. У нас другая денежная система. А я работаю в гостинице. Супервайзером. Надеюсь когда-нибудь стать менеджером. С окладом в двадцать две тысячи в год.

Расстались. Криcтофер не выдержал давления семьи. Наверное, нашел себе настоящую англичанку из своего круга. Леся говорит, что он плакал, когда сообщал ей о необходимости разрыва. Зачем-то сказал, что никого больше не будет так любить. Она его отпустила. Просто потому, что не знала, как и зачем удерживать человека, который решил уйти. Ей исполнилось двадцать два года, казалось, что вся жизнь еще впереди и еще будет много разных мужчин.

От следующего своего парня, русского из Латвии, она ушла сама. По приезде в Англию он объявил себя политическим беженцем и шесть лет жил в казенной квартире и питался за казенный счет. Она перебралась к нему жить, когда ее неожиданно выгнали с квартиры. Они прожили вместе полгода, он не разрешил ей давать его адрес для официальных писем из банка и прочих счетов. Вдруг вычислят, что он живет не один, и отберут квартиру. Пришлось раз в неделю ездить на другой конец города и забирать корреспонденцию со старой квартиры. Она предлагала ему найти работу и снять нормальное жилье на двоих, но он побоялся менять привычный образ жизни. Зачем отказываться от помощи государства, если оно ее так щедро предлагает? Целых пятьдесят фунтов в неделю и бесплатное жилье. Втихаря он работал на полставки в баре, постоянно скрывал этот факт, чтобы никто из соседей не догадался и не донес. Остальное время валялся на диване и смотрел телевизор. Леся работала по шестьдесят часов в неделю, ее раздражал непритязательный образ жизни бойфренда. Он ничего не хотел. Ни денег, ни карьеры, ни дома, ни путешествий. Его все устраивало. Она была в полушаге от менеджерской должности, но боялась менять гостиницу, чтобы не светить свою фальшивую рабочую визу.

Получение британского паспорта ничего не поменяло в жизни ее возлюбленного. Он продолжал ходить на биржу труда отмечаться как безработный. Они отправляли его на разные курсы переквалификации. Он их исправно посещал. Леся спросила, не мог бы он на ней жениться, просто по-человечески пойти навстречу, чтобы она не жила в стране нелегалом. Он сказал, что тогда государство перестанет давать ему денег и заберет квартиру. Она от него ушла. Опять сняла самую маленькую из возможных комнат и продолжила выплату своих счетов. И по ее подсчетам за квартиру в Архангельске она должна была расплатиться еще через полтора года, но очередная проверка документов в гостинице разрушила ее планы. Пришлось искать новую работу. Серьезные должности предполагали заключение контракта, а значит, детальную проверку документов. Должности помельче не обещали необходимых денег. Приобретение чужого паспорта не могло спасти ситуацию, потому что изменение имени перечеркивало всю ее карьерную историю. Отношения с последним бойфрендом зародили мысль о фиктивном браке.

– Ты молодая, красивая, стройная будешь платить какому-то мужику за то, чтобы он женился на тебе? – не выдерживаю я. – Жить в соседней комнате? Он будет водить разных девиц, а ты платить ему за свое право вкалывать с утра до ночи?

– А что делать? Купить мертвую душу?

Этот вариант мы уже обсуждали. Знакомые знакомых чьих-то соседей достают румынские паспорта, самые настоящие – настоящие имена и фамилии, биографии. Вот только этих людей уже нет на свете. Эти неприкаянные мертвые души, которых никто не занес в списки умерших, получают вторую жизнь благодаря смекалке некоторых служащих паспортных столов. От имени покойного в паспортный стол подается заявление на получение нового паспорта, в которой уже на месте вклеивается фотография заказчика, ставится штамп. Сделано профессиональными паспортистами – ни один таможенник не придерется. Все, что нужно учесть – это правильно подобрать паспорт под возраст заказчика. Чернила высохли, подпись поставлена – и очередной