капитана покрылось потом. Создалось впечатление, что он перестал понимать, где находиться. Перед глазами у него плыло марево. В ушах шумело. И сквозь этот шум издали, от куда то сверху, доносился голос его попутчика. Участковый еще не успел «переварить» умом смысл слов, что ему были сказаны. Но уже прочувствовал их сердцем. Ему стало страшно. Его трясло в ознобе. Он попытался взять себя в руки, вдохнув глубоко прохладный вечерний воздух. Посмотрел вокруг.

– Что, плохо? – услышал он голос Олега. – Да… Тебе бы, господин милиционер, сердечко проверить надо… Работа то у тебя нервная… Кардиограмку сделать… Анализы, там, сдать всякие… Мочу… Кал… Чего-чего, а этого добра в тебе много… А может в тебе уже рак поселился?

После этих слов Олег сел в машину. Закрыл за собой дверь, и, приоткрыв окно, добавил: – Когда знаешь, кто в тебе живет, подготовиться можно… Ну, да ладно… Заболтался я с тобой… Пора нам… Пока… Даст Бог, свидимся… Следи за собой… И, самое главное, «мусор», береги себя…

Карпенко услышал звук работающего стартера перешедшего в звук работающего двигателя. Он увидел, как «Нива» зеленого цвета тронулась с места и, набирая скорость, поехала по дороге в сторону Волфино. По привычке взглядом капитан отметил государственный номер – 234-55 СВ.

– Ты за собой смотри… – прошипел Карпенко. Он развернулся и, шаркая по «дырявому» асфальту форменными ботинками, пошел к себе в участок. Вынул с кармана бушлата связку ключей. Нашел нужный, и открыл им дверь. Прошел коридор. Вторым ключом отпер дверь кабинета.

«Ударил» в нос спертый воздух прокуренного помещения. Участковый бросил на стол папку. Подошел к окну и открыл форточку. Свежий воздух с улицы проник в комнату, окончательно приводя в чувство милиционера. – Свечи говоришь… Ну-ну…

Он налил с графина воды и выпил. Где то глубоко, загнанная в подвалы души зашевелилась совесть. Она тихонько, с надеждой быть услышанной, постучалась в сердце Карпенко-человека. – А вот номер твоей машины что-то мне напоминает… – не дал ей никакого шанса Карпенко-«мент». – Где-то я его недавно видел… «Милициянт» сел за стол. Открыл портфель и вынул «ориентировку» по Белопольскому погранотряду, полученную сегодня на совещании. – Так и есть… Вот же ты, милая! – сказал участковый, просмотрев бумагу. Дотянувшись рукой к стоящему на столе телефону, снял трубку и набрал номер. Закурил сигарету, дожидаясь пока пройдет соединение. С наслаждением затянулся.

– Добрый вечер! – поздоровался он с собеседником на другом конце провода. – Это участковый капитан Карпенко. Да-да… С Павловок… Соедините меня с дежурным по погранотряду… – и, дождавшись ответа, доложил: – Передайте начальнику отряда, что сегодня, около пяти часов вечера, мною в Павловках была замечена зеленая «Нива» с госномером 234-55 СВ, что проходит по последней ориентировке. Она двигалась в сторону Волфино. В кабине машины было два человека. Одно из них я опознал. Три года назад он был мною задержан здесь в Павловках, и проходил по делу о контрабанде мороженной рыбы.

…Переехав железнодорожный переезд в Волфино «Нива» остановилась у последнего дома с украинской стороны.

– Приехали! – доложил Олежка-Малый. За рулем был именно он.

– Вижу… – ответил Олег–Большой. – Я не слепой. Интересно дед дома? – А это мы сейчас увидим… – Олежка нажал на сигнал. Со двора в открытое окошко машины послышался лай собаки. – Дружок дома! – с нежностью в голосе сказал Малый. – Значит и хозяин тоже дома.

В подтверждение из-под ворот вылезла небольшая рыжая собачка. Она бросилась с лаем на машину, но признав ее, начала прыгать и радостно поскуливать.

Олеги вышли с машины и на перебой начали ее гладить. Дружок упал на спину, подставляя живот, повизгивая от удовольствия. – Я так и подумав, що цэ вы! – в калитке показался дед Иван. – Тилькы вас вона так зустричае… Дэ ж вы скилькы булы? Чого забулы старого? – Здравствуй, отец! – Олег – Большой первым приобнял деда и пожал ему руку. – Что ты наговариваешь на нас! Я же был у тебя недавно. Еще и двух месяцев не прошло…

– Та! Ты то був… А ось Малый мэнэ забув зовсим.

– Не забыл я тебя дедушка. Просто, все не судьба собраться к тебе… – Малый тоже пожал потянутую руку и обнял деда. – Вот, если бы Большой не вытянул – то и сейчас бы не свиделись. Знаешь, какая сейчас жизнь. Одна работа.

– Ой, сынку, усього не пэрэробыш… – дед махнул рукой. – Повир мэни. Я, начэ, всэ жыття трудывся, а зараз бачу, що майжэ ничого нэ зробыв… Та заходьтэ вжэ в двир… Чого стойим на вулыци! Чи вы що – и чаю нэ попьетэ?

– Почему не выпьем? Конечно, выпьем. И чаю и чего по крепче! – ответил Большой. – Олежка сейчас побудет с тобой, дедушка. А я схожу на ту сторону. Меня должны ждать. А вот когда вернусь – тогда и посидим все вместе! – затем обращаясь к напарнику, добавил: – Малый, доставайте с дедом наши подарки. Может картошечки в «мундирках» сварите, пока я буду ходить?

– А чого ж! Зварымо! – дед обрадовался, что у него будут гости. – Зробымо всэ в нйлучшому выди! Пишлы, Малый, готуваты.

Олег, не дожидаясь пока Малый разберется в багажнике с пакетами, пошел в сторону границы. Утром, с кабинета Громова, он сделал звонок Спартаку и договорился с ним о встрече в Волфино на российской стороне около семи часов вечера.

Этой дорогой он ездил и ходил не один раз. Но каждый раз его бил озноб. От нервов. От ожидания. И, конечно же, от страха. От страха быть пойманным и потерять то, что ты везешь. Но в этом страхе был и свой плюс. Он не был ослепляющий, от которого закрываются глаза. Он был мобилизующий! Олег научился пользоваться им для обострения чувства ощущения опасности. Он не позволял ему овладевать им полностью, а ровно на столько, что бы обострилось зрение, и стал тоньше слух. И в прямом и переносном смысле.

Тополя стояли там же, где и летом, когда Олег проходил здесь последний раз. Только тропинка под ними укрылась опавшей листвой. Ее было не много. Но в тишине раннего вечера она шелестом под ногами, предупреждая о скорой зиме.

И труба под дорогой для проточной воды, принятая местным населением, как ориентир границы, лежала на том же месте. Только по обе стороны от нее кто-то сделал просеки в зарослях не понятного, похожего листьями на каштан и высотой около двух метров, растения, не известно откуда взявшегося на этом участке границы. Сей представитель не местной флоры агрессивно занимал все новые территории, залезая на людские огороды и засоряя луга в