людьми или ситуацией. Выход всегда найти можно, – спокойно, с непоколебимой верой в себя ответил Ивар.

– Поверила. – А про себя искренне пожелала, чтобы удача не отвернулась от друга и на этот раз. И напомнила: – Пора на занятия, вообще-то.

Предмет «Зельеварение» мне давался проще остальных. На уроках у лерра Даути я чувствовала себя как рыба в воде и даже ощущала некоторое превосходство над другими. Повезло родиться в семье аптекаря и с малых лет помогать отцу. Преподаватель довольно скоро подметил, что его науку я схватываю на лету и дважды объяснять мне ничего не требуется. Порой я помогала сокурсникам, подсказывала, что и как лучше или вернее сделать. Как говорили парни, забодяжить.

Пару раз удивила самого лерра Даути, раскрыв секрет некоторых наших семейных секретов. Кинсборо, по мнению многих моих однокурсников, глухомань, где основной доход приносит лес, дичь и торговый тракт, который соединяет сразу несколько королевств. Но в таких удаленных от столиц местах именно аптекари своими снадобьями спасают жизни землякам. И преподаватель во всеуслышание это подтвердил.

Точнее, рассказал о самых распространенных травмах, получаемых защитниками и плетельщиками в бою с тварями: рваных ранах, ожогах, оторванных (о, ужас) конечностях, разъедающих (сущий ужас) легкие и кожу ядовитых миазмах, выделяемых монстрами с той стороны. Поэтому Академия Защитников и корпус собирают по всему Аарону все полезные рецепты, чтобы лечить своих воинов, сохранить им жизнь и здоровье. Ведь с каждым годом их становится все меньше и меньше, а тварей – больше и больше.

Сегодня в аудиторию я зашла уверенной и легкой походкой, предвкушая интересный урок по любимому делу. Пробежалась взглядом по столам и натолкнулась на золотоволосого красавчика Эрана, занявшего третью парту в третьем ряду. С чего бы, ведь обычно ее занимаю я. Парень бездумно вертел в руке карандаш и смотрел в окно, где все ярче разгоралось утро. Лучи света ласково касались светлых волос Эрана и буквально вспыхивали натуральным золотом, завораживая, будоража…

«Какой же он красивый и недостижимый!» – пронеслось в моей голове. Я тяжело вздохнула, невольно вспомнив вопрос к Ивару. И спросила уже себя: чем же этот парень зацепил мое внимание, помимо внешности, что не получается остаться равнодушной к нему? Потом пришли на память и другие слова Ивара. Про смелость, удачу и тому подобное. И… именно на этом уроке совершенно неожиданно решилась на невероятно смелый шаг!

Место рядом с Эраном пустовало и я, слегка робея, села рядом с ним. Парень с ленцой обернулся, смерил меня бесстрастным пресыщенным взглядом и вновь отвернулся, позволив мне перевести дыхание. Пронесло! Ведь не прогнал, не оскорбил, не выдал что-то скабрезное или, как обычно, грубое. Значит?..

Еще поразмышлять на тему отношений с Эраном не вышло. Лерр Даути, стремительно вошел в аудиторию и радостно объявил:

– Кадеты, хочу сообщить, надеюсь, хорошую для всех вас новость. Сегодня у вас короткий учебный день, после обеда ректор Цвик объявит праздник. Причем, это знаменательное и редкое событие пройдет по двум важнейшим причинам. Первая: по случаю прибытия кадетов второго года. Всем вам представится возможность познакомиться поближе, провести, скажем так, внеурочное время в дружеской атмосфере. Будут танцы, пунш…

– Танцы… – довольно прошелестело, пропищало, пронеслось по рядам.

Я, кстати, тоже с трудом сдержала восторженный писк.

Лерр Даути продолжил, еще шире улыбаясь:

– Что касается второй причины. Сегодня первое октября, вы провели в академии ровно месяц. Мы понимаем, как вам было тяжело, порой до слез и срывов, но вы справились. Молодцы! Издавна во всех учебных заведениях первое октября посвящалось Святому Астеру – основателю первой академии Аарона. С тех времен в День Святого Астера проводится посвящение в студенты. В нашем случае это ритуал посвящения в защитники Аарона.

– Танцы… танцы… пунш… – восторженный шепот перерастал в счастливый гул.

А лерр Даути, как мне кажется, уже не улыбался, а щерился в каком-то предвкушающем развлечение оскале. Клыкастом!

– Итак, сегодня, в четыре пополудни, в Большом зале административного здания академии, пройдет посвящение, затем начнется бал. Наличие формы с соответствующими нашивками обязательно. И, кадеты, напоминаю, никаких дурацких розыгрышей и пьяных дебошей, здесь военное заведение!

– Так точно, – с иронией хохотнул кто-то с задних парт.

– Сейчас лекция! – внезапно рыкнул лерр Даути, прекращая наш развеселый балаган.

Все занятие я записывала, не поднимая головы, хотя машинально, не вдумываясь. Ведь все мои мысли занимало одно: пойдет ли Эран на праздник? И пусть наши совместные танцы почти всегда заканчивались руганью, но может стоило дать ему… нам повторный шанс? Он мне нравился, несмотря ни на что. Что-то в нем было, неуловимо притягивающее мой взгляд, какая-то холодная отстраненность, жесточайшая целеустремленность, ум и сила. А еще изредка проглядывала какая-то затаенная горькая загадочность в его голубых глазах.

Когда по коридорам и аудиториям проревел звук горна, возвестивший о завершении занятия, кадеты повскакивали с мест и начали бурно обсуждать предстоящий вечер. Я подняла взгляд на Эрана. Оказалось, он разглядывал меня. Мои щеки полыхнули от смущения, но я осмелилась улыбнуться и, кашлянув, проскрипела от волнения:

– Эран, ты пойдешь на праздник вечером?

Едва заметно дернув уголком чувственно красивых губ, он окинул меня насмешливым взглядом и холодно ответил:

– Может быть и пойду, хоть и придется весь вечер скучать у стены. Ведь большинство кадетов – деревенщины без манер с грацией медведиц. В особенности ты! Все ноги мне оттоптала, хорошо, что ботинки казенные, а то бы испортила не одну пару дорогущих туфель.

Вся моя теплота, робость и чувство прекрасного схлынули как талый снег по весне, оставив грязь и стылую сырость. Задрав нос и смерив его снизу вверх, но, надеюсь, холодным взглядом, я припечатала:

– Мало тебе, с твоей заносчивостью! Как бы тебе на всю жизнь не остаться в высокомерном одиночестве у стены!

Сунув тетрадь в сумку, я развернулась и с гордо поднятой головой неторопливо ушла, хотя и приложила массу усилий, чтобы не сорваться с места и позорно сбежать.

Оставшееся до праздника время мучилась от противоположных желаний и чувств. Он обидел меня, я оскорбила его. При этом мне одновременно хотелось настучать ему побольнее по золотистой макушке, а, в противовес этому, желала, чтобы пришел, улыбнулся и извинился. Я бы простила.

– Грубиян… грубиян и