– Девон? Ты что, никогда не приводил детей сюда?

Высокие скулы Винченцо залил румянец.

– Нет.

– Почему?

– Я не знаю, как им показать это место. – Подбородок Винченцо напрягся. Было ясно – признание далось ему нелегко.

– Энцо, даже умные миллиардеры вроде тебя не рождаются с пониманием того, как быть родителем.

– У меня был опыт…

– Когда?

– С Пину. Брат был на десять лет младше меня. Франсис и Джованни не чувствовали в себе родительские инстинкты. И с няней брату не повезло. Так что я брал его на руки, когда он плакал, кормил, играл с ним, учил жизни.

– Ты был хорошим братом. – Неудивительно, что Винченцо так решительно настроен дать Франке и Анд жело другую жизнь.

– Надеюсь, но десятилетний мальчик смотрит на жизнь иначе, чем тридцатишестилетний мужчина. Воспитание детей для меня сейчас намного труднее, чем самая сложная работа, которую мне приходилось выполнять.

Одри коснулась его подбородка, заставляя смотреть на себя:

– Ты прекрасно справляешься с ролью отца, Энцо. Франке и Анджело хорошо с тобой.

– Надеюсь на это.

– Но даже тебе не под силу было изменить их жизнь до того, как они стали жить с тобой.

– Да. – В его голосе послышалась боль, а в потрясающих голубых глазах появилось виноватое выражение.

– Энцо, расслабься! Ты даже представить себе не можешь, какое это чудо – ты вырос таким ответственным и заботливым!

Винченцо подался назад, расслабленное выражение исчезло с его лица.

– Не позволяй себя дурачить, Одри. Я не заслуживаю добрых слов.

– Как ты можешь так говорить? – ахнула она.

– Я знал, знал, как воспитывает Пину своих детей, и ничего не предпринимал…

– Но они были детьми Пину, не твоими.

– Но я все равно мог бы больше интересоваться их делами, интересоваться делами Франки. Девочка уже достаточно большая и многое понимает.

Может быть, Винченцо и был прав, но все равно нехорошо, когда он так корит себя.

– Ты верил – твой брат последует твоему примеру, а не примеру ваших родителей! – продолжала убеждать его Одри.

– Почему я был так слеп? – покачал головой Винченцо. – Он ведь так походил на наших родителей, причем во всем! Франка меня почти не знала. Полгода назад я стал ее опекуном, а Анджело я видел только однажды, когда он родился.

Одри могла бы поспорить с ним – Винченцо приходилось зарабатывать на всю семью, включая и его брата. Но ей казалось, дело было не только в этом.

– Что, если ты оставался в стороне, так как был не в состоянии видеть, каким стал твой брат? – предположила она.

– Я не ребенок, чтобы прятаться от правды.

– Но ты и не совершенен, Энцо! Совершенных людей не бывает.

– У меня нет оправданий.

– Ты и так стараешься, – ободряюще сказала Одри. – Не кори себя.

Винченцо помолчал.

– Когда ты появилась в нашей жизни, я узнал о них больше, чем за все то время, которое они жили со мной.

Ну, этому было объяснение. Винченцо не жил с детьми, а лишь показывался в этом доме. Но Одри не стала этого произносить. Она опасалась – как бы Винченцо не почувствовал себя еще более виноватым.

– Ладно, пойдем. Мы не можем изменить прошлое, а говорить о нем – значит только еще больше страдать.

– Энцо, я…

– Твой брат скоро приедет сюда, – перебил ее Винченцо. – Ты хочешь встретиться с ним в халате, с растрепанными волосами?

– Нет, конечно же нет!

– Тогда нам лучше поспешить.

Они вышли из этого райского уголка, но на этот раз Винченцо не взял ее за руку.

Тоби объявился вовремя.

Одри успела только собрать еще влажные волосы в хвостик и надеть пижаму, накинув сверху халат. Сначала Тоби поддразнил ее комментариями насчет бассейна, где она поплавала без него, но легко отошел, когда получил обещание – с ним они поплавают завтра.

И действительно, Тоби и дети наслаждались временем, проведенным в этом райском уголке. Тоби, как и Одри, был впечатлен домашними джунглями и влюбился в полосатых кошек. Но больше всего его впечатлили дети. Лицо его сияло, когда речь заходила о Франке и Анджело.

Анджело любил воду. Для плавания малыш избрал в свои любимчики брата Одри. Винченцо повторил игры с Анджело, в которые с ним играл Тоби, и, к его удивлению, малыш с готовностью стал играть и с ним. Они весело плескались, пока Одри учила Франку держаться на воде. Она считала – ребенку, живущему в доме с бассейном, уметь плавать просто необходимо.

С Джованни Томази они увиделись вечером, за ужином.

– Не понимаю, почему мы ужинаем в такую рань, – пожаловался он.

– Время уже шесть тридцать, не так уж рано. Я объяснял тебе, мы так ужинаем из-за детей, чтобы вся семья сидела за столом. А потом дети отправятся спать.

Такое расписание предложила Одри. Ей было приятно – Винченцо послушался ее и даже спорит по этому поводу со своим отцом.

Джованни нахмурился:

– А как же твоя работа?

– Это не твоя забота.

– Ты не можешь пренебрегать своими обязанностями, чтобы исполнять роль главы семейства, – настаивал Джованни.

Винченцо скривился, а Одри не выдержала.

– Если вы так беспокоитесь, я уверена – Энцо не будет возражать, если вы решите помочь ему управлять банком, – сказала она.

– Так как вы его недавняя и, вполне возможно, не последняя подружка, лучше бы вам помолчать, мисс Миллер! – резко ответил Джованни.

Тоби издал звук, напоминающий свист кипящего чайника, но Одри качнула головой в его сторону, призывая не вмешиваться.

– Одри проявила себя с самой лучшей стороны, – встал на ее защиту Винченцо. – Она знает меня лучше, чем знаешь меня ты, отец. – От холода его тона в комнате словно понизилась температура.

Джованни лишь махнул рукой, словно игнорируя его замечания:

– В чем ты меня обвиняешь? В том, что я хочу, чтобы твоя компания и банк продолжили процветать?

«Готова в этом поклясться», – подумала Одри, но удержалась от того, чтобы произнести это вслух.

– Позволь мне внести ясность, Джованни, – сказал Винченцо. – Во-первых, ни ты, ни Франсис никогда не извлечете прибыли из успеха «Томази энтерпрайз». А во-вторых, – и Одри совершенно права! – если ты так беспокоишься о прибыли банка, я с радостью уступлю тебе президентство. Обанкротишься ты или преуспеешь, мне все равно. В-третьих, ты будешь обращаться к моим гостям с уважением, если не хочешь лишиться моего гостеприимства. Надеюсь, мы поняли друг друга?