может привести к их преждевременному истощению.

— Спасибо еще раз! — прижал я руку к груди. — Вы, как всегда, правы — если и двигаться сразу в трех направлениях, то пошагово. Так можно направление в центральный архив? Летопись нашего … моего бывшего отдела хотелось бы с самых истоков начать. — Я покивал, старательно размышляя внешне и размещая третьего зайца на линии своего выстрела. — А можно, еще и к целителям?

— Куда? — вытаращил он на меня глаза с вежливой оторопью.

— Я планирую начать третий том именно с их отдела, — охотно пояснил я, — как наиболее близкого к хранителям.

— Нет уж, увольте! — вскинул он руку в вежливом изнеможении. — Центральный архив является всеобщим достоянием, а для получения доступа к материалам другого подразделения Вам следует подать заявку непосредственно их руководству.

Вообще обалдеть!

Чтобы попасть на этаж целителей, мне нужно подать прошение их главе, которая как раз на этом этаже и находится.

Ладно, два зайца — это лучше, чем ни одного.

Я от всей души поблагодарил своего бывшего руководителя и направился — раз я уже здесь — прямо в местный архив.

Пока местный глава не передумал.

Или не велел сотрудникам архива за мной по пятам ходить.

Следили там за мной все.

Но на расстоянии.

И не с тем выражением, словно от меня дурно пахнет, а с благоговейной опаской.

Вот интересно, это на них мое новое назначение страху нагнало — или наши воспоминания, подкрепленные моими личными комментариями в ссылке, неизгладимое впечатление произвели?

Хотелось бы надеяться, что второе.

Для поддержания эффекта я потребовал у них в отрывистом телеграфном стиле отчет Кисы и еще с десяток других — для маскировки.

После чего принялся делать вид, что делаю выписки из всех них.

Мог бы так и не стараться — в Кисыном отчете не нашлось для меня ничего нового.

Он и уместился-то на несчастных полутора страницах.

Я его полностью скопировал быстрее, чем остальные пролистал.

Фу, с первой целью попадание в десятку!

Теперь в центральный архив — за добычей лично для меня.

Однако, выйдя из местного, я тут же забыл, куда шел.

У меня инфаркт случился.

И не надо мне здесь, что у ангелов их не бывает — ощущения были самые для него типичные.

Грудь сдавило, дыхание перехватило и перед глазами все поплыло.

Отцы-архангелы, за что?!

За что мне не меньший … нет, все-таки немного меньший кошмар всей моей земной жизни, чем Ма … — ой нет, сейчас еще и эта явится! — объект воздыхании темного титана.

Я же это имя не то, что не произносил — я о нем ни разу не вспомнил за все последнее время!

— Привет! — жизнерадостно прощебетала Анабель, поравнявшись со мной. — Что ты здесь делаешь? Ты же, как я слышала, на повышение пошел?

Я понял.

Переведя дух.

— Франсуа, что, все? — озвучил я свою догадку.

— Да! — просияла она. — Без всяких отклонений — все по инструкции. Уже зачислили, уже в павильоне первичной подготовки.

— Ну, поздравляю! — поморщился я, вспомнив подробности Татьяниного перехода с земли.

— Да уж не знаю, — нахмурилась Анабель. — Как-то здесь все поменялось … В мое время обучение, по-моему, короче было.

Я согласно закивал — мне с Татьяной тоже так показалось.

— Я там сейчас буду мимо проходить, — проникся я невольным сочувствием к ним обоим, — хочешь, привет ему передам?

— Не надо! — отступила она от меня на шаг, выставив перед собой обе руки ладонями вперед. — Мне не нужны никакие эксцессы! Я хочу вернуться с ним на землю как можно скорее.

Ну, и ладно — меня тоже вполне устроит, если она побыстрее с глаз моих скроется.

И вообще — я по делу шел!

Служители центрального архива — назвать их сотрудниками у меня язык не поворачивался — с должным достоинством оценили мою мысль создать монументальный исторический труд об одном из важнейших подразделений небесного сообщества и сразу пошли мне навстречу.

В смысле, повели меня к его истокам.

Истоки располагались не только глубоко, как им и положено, но и, как оказалось, далеко.

На седьмом повороте предвкушение встречи с ними сменилось легким беспокойством.

Отцы-архангелы, кто так строит?!

Почему на земле — в самых ее густонаселенных районах, испещренных улочками, переулками, проездами и даже тупиками — везде указатели стоят?

Не только ясно обозначающие место нахождения, но еще и стрелками указывающие местоположение всех близлежащих объектов.

А тут?

Все стеллажи на одно лицо, как оловянные солдатики из коробки … нет, одной коробкой тут явно не обошлось — их тут на добрый полк.

И стоят ряд за рядом, как на плацу — я уже со счета сбился …

Ну, наконец-то!

Как и следовало ожидать, истоки начинались с самой нижней полки очередного, ничем не отличающегося от других, стеллажа — и когда я выпрямился, чтобы поблагодарить своего провожатого, его уже и след простыл.

Где-то мне даже льстит такое доверие к моему умению ориентироваться в любой ситуации.

Наши воспоминания уже и до архива дошли?

Ладно, буду, как всегда, решать проблемы по мере поступления.

Никаких документов, хотя бы отдаленно напоминающих показанную мне темным фантазером сцену, я не нашел.

Все отчеты самых первых хранителей были ясно и недвусмысленно адресованы руководству своего отдела.

Что совершенно естественно: сначала создается отдел, затем в него набираются сотрудники и только потом они приступают к работе.

Что видно на примере хотя бы нашего нового отдела.

А из одного человека никакой отдел не получится.

Что видно из того же примера — когда я Татьяне контракт в первый раз подписать не дал, и у аналитиков из кандидатов один только бледная немочь остался.

Что и требовалось доказать.

А теперь мне нужно показать, как отсюда выбраться.

Никого.

Ни за одним ближайшим поворотом.

Куда только глаз достал.

И тишина стоит такая, что и кричать как-то неудобно — как в земном музее.

Наверно.

Я сосредоточился и завопил изо всех сил мысленно: «Ау! Есть кто живой? Помогите! Где выход?».

Понятно, у них здесь и мысленные глушители, наверно, стоят — вон и тишина какая-то неестественная: тяжелая, гнетущая, как в лабиринте.

А вот это мысль!

В лабиринте, говорят, на каждой развилке нужно все время в одну и ту же сторону поворачивать, чтобы выход из него найти …

Поворот — налево.

Перекресток — налево.

Вообще три прохода сошлись — крайне налево.

Снова налево.

Еще раз налево.

Опять …

Стена.

Я взвыл — мысленно.

Хотя все равно никто не слышит.

— Вам помочь? — прошелестело у меня над головой.

С некоего подобия земного