очень показательна: она вскрывает подсознательные думы певца, показывает, чем эта песня была актуальна в позднейшее время. Но Илья стреляет не только по дворцу, но и по церквам.

На церквах-то он кресты все повыломал,

Маковки он золочены все повыстрелил.

(Гильф. 76)

Нередко Илья в одной и той же песне сперва стреляет по дворцу, а затем и по церквам. Это означает, что в народном сознании дворец и церковь тесно связаны. Илья подымает восстание против основных устоев феодальной власти. Стреляние по церквам – не внешнее, чуждое привнесение в сюжет, как думали некоторые ученые, а необходимая составная часть песни как идейно-художественного целого.

Золотые или золоченые кресты и маковки Илья несет в кабак и закладывает их. Если целовальники не дают вина, так как боятся принимать кресты с церквей, Илья выбивает ногой дверь погреба и выносит оттуда три бочки вина: одну он толкает перед собой, а две других несет под мышками.

В противовес княжескому пиру с его князьями, боярами и купцами Илья устраивает на лучшей площади города, перед самыми окнами Владимира или на зеленом лугу за городом свой пир – не с боярами, а с голью кабацкою.

Открывал Ильюша да свой почестный пир.

(Кон. 4)

Под «голью» не следует понимать только кабацких пьяниц. Кто понимается под голью, ясно видно, например, по пудожской былине Пашковой:

Тут съезжалися да собиралися

А все пьяницы да все пропоицы,

Все мещане тут да стрелецкие,

Мужички-то все да деревенские,

Все лапотники да балахонники,

Что мужчины, то и женщины

К Илье Муромцу да на почестен пир.

(Пар. и Сойм. 2)

Хотя социальный состав пирующих принадлежит разным эпохам (мещане стрелецкие), все же совершенно очевидно, что Илья пирует с беднотой и приглашает всех бедняков, городских и деревенских, мужиков и баб. Пир, созываемый Ильей, носит характер демонстрации, протеста. Гульба – только внешняя форма этого протеста, так же как пир Владимира – внешняя форма сплоченности феодальных классовых сил вокруг Владимира. Но протест Ильи не остается в рамках демонстрации, он принимает и более активные формы. Если власть Владимира в народном сознании уже осуждена, она должна быть свергнута и заменена властью Ильи. Нельзя сказать, чтобы такие варианты встречались очень часто, но они все же есть.

Пейте вы, голи, не сумляйтеся,

Я заутра буду во Киеве князем служить,

А у меня вы будете предводителями.

(Рыбн. II, 127)

Бояре немедленно же доносят Владимиру:

Как хочет-то Ильюшенька отобрать от тебя твое княжество

Со сильными, могучими богатырьми.

(Кон. 3)

А Илья Муромец сын Иванович,

А живет ли он со богатырьми,

А хочет овладеть княжеством,

А эти хочут сами управлять-то ведь.

(Сок. 77)

«Замутливые» слуги доносят о словах Ильи даже тогда, когда он их не произносит. Так, в тех вариантах, в которых Владимир дарит Илье шубу, Илья эту шубу таскает по земле, топчет ее ногами и заливает ее вином. При этом он произносит какие-нибудь наговоры, смысл которых сводится к тому, что Илье еще предстоит отразить от Киева татар. Бояре немедленно доносят, что Илья «обхулил» подарок князя, который ему «не по любви пришел», и что он грозит так же таскать по земле Владимира, как он таскает шубу.

Берет он шубу за один рукав

И бьет о кирпищат пол,

А сам к шубе приговаривает:

Велел Бог бивать шубу о кирпищат пол,

Велит ли бивать князя Владимира?

(Гул. 36)[174]

Да уливайся моя шуба зеленым вином,

Да судит ли мне Бог волочить собаку князя Владимира

Да по этому лугу зеленому?

(Гильф. 257)

В некоторых вариантах Илья действительно произносит эти или подобные им слова, в других бояре наговаривают на Илью и лгут. Но даже и в этих случаях бояре совершенно правильно угадывают настроение Ильи, правильно понимают характер конфликта и всю опасность его для них и для Владимира.

Владимир сразу же и безусловно верит боярам. Он приходит в ярость и на этот раз приказывает казнить Илью мучительной смертью:

Вскричал князь Владимир стольно-киевский

Своим громким голосом:

«Посадить его в погреб глубокие,

В глубок погреб да сорока сажен,

Не дать ему ни пить, ни есть да ровно сорок дней,

Да пусть он помрет, собака, и с голоду».

(Гильф. 257)

Приказ Владимира всегда в точности выполняется: Илью засаживают в глубокий погреб, закрывают погреб решеткой, запирают его и, сверх того, закладывают яму камнем или засыпают ее песком. Так песня кончается как будто полным унижением Ильи и торжеством Владимира.

Но это мнимое и временное торжество Владимира и унижение героя в дальнейшем приведут к апофеозу героя и полному позорному посрамлению Владимира. Данная версия обычно контаминируется с былиной о нашествии на Киев татар. Народ не может допустить поражения Ильи. Тайно от мужа Евпраксия поддерживает жизнь Ильи и в нужный момент выпускает его, что подробно развито в былине о Калине.

Но былина может иметь и совершенно другой конец. Когда Владимиру доносят, что неузнанный им богатырь не кто иной, как сам Илья Муромец, а вовсе не Никита Залешанин, или когда доносят о том, что Илья пирует с голью, Владимир, не желая терять героя, делает попытки к примирению. В таких случаях обычно посылают Добрыню, как крестового брата Ильи. В некоторых случаях Добрыне действительно удается вернуть Илью ко двору Владимира. Это ему удается только потому, что он крестовый брат Ильи:

Кабы не ты, никого бы не послушал,

Не пошел бы на почестен пир.

(Рыбн. 119)

Придя к Владимиру, он говорит:

А было намерение наряжено —

Натянуть тугой лук разрывчатый,

А класть стрелочка каленая,

Стрелить во гридню во столовую,

Убить тебя, князя Владимира,

Со стольной княгиней с Апраксией.

А ноне тебя Бог простит

За эту за вину за великую.

(Там же)

Некоторые ученые (например, Орест Миллер) восхваляли Илью за его великодушие, за