такой шубе ходить нельзя. Что шуба худая, она по этому случаю вытаскивается из кладовой, видно по тому, что, например, в печорской былине Владимир дарит Илье шубу, которая осталась после смерти Дуная (Онч. 2). Такой дар – не только личное оскорбление Илье, но и унижение его богатырского достоинства.

Да Илье-то шуба не в честь пришла.

(Гильф. 296)

Такова одна причина конфликта: он возникает из-за подарка, оскорбляющего богатырскую честь Ильи. Другой повод к ссоре состоит в том, что Илью не зовут на пир, а когда он приходит, указывают ему недостаточно почетное место. Владимир не зовет Илью на пир потому, что забывает о нем.

А забыл позвать старого казака Илью Муромца.

(Рыбн. 119)

Это забвение оскорбительно для Ильи.

За досаду показалось то великую.

(Там же)

Иногда Илью не зовут потому, что не знают, что он в Киеве. Предполагается, что он на заставе (П. И. Ряб. – Андр. 3). В таких случаях Илья приходит незваным. Он оказывается настолько забытым, что его даже не узнают. Владимир расспрашивает его об его имени. Скрывая свой гнев, Илья иронически называет себя Никитой Залешанином, пришедшим из-за леса. Владимир указывает пришедшему весьма скромное место.

Садил его Владимир со детьми боярскими.

Или более пространно:

Садись с нами хлеба кушати, трапезовать,

На нижнем конечку есть местечка немножечко,

Други местечка все призабавлены,

Местечка все позаняты.

Сидит у меня на честном пиру

Что князей, что бояров,

Что сенаторов да думныих,

Что вельмож, купцов да богатыих.

(Рыбн. 127)

Песня соединила классовых врагов нескольких эпох за пиром у Владимира. Происхождение термина «дети боярские» точно не установлено. Значение его менялось. В XV веке дети боярские, в отличие от бояр (которые по призыву князя выходили на военную службу с отрядом своих людей), в качестве мелких землевладельцев, как правило, несли личную военную службу[173]. Это означает, что в причислении его к детям боярским Илья видит унижение своих военных заслуг. Это наблюдение поможет нам понять и некоторые другие моменты в развитии этого конфликта. Но и без этого видно, что здесь опять имеется оскорбительное для Ильи возвышение купцов, бояр, вельмож и выделение богатырей в низший круг по сравнению с ними. Внешне Владимир как будто совершенно не виноват: он не узнает Илью и потому сажает его «в место не почетное», «не в большой угол», «в последний стол» и т. д. Оскорбителен самый факт, самая возможность забвения. Эта возможность показывает, как мало Владимир дорожит Ильей.

Илья, конечно, не может стерпеть такого оскорбления, предпочтения ему, герою, вельможных сановников. Он делается «темен», не ест и не пьет и на вопросы Владимира отвечает:

Ты ведь сам ты сидишь, князь, за дубовым столом,

Ты сидишь-то как все со воронами ты,

А й меня все посадил ты с воронятами.

(Марк. 44)

Эти слова не означают, что Илья хочет сидеть с боярами. Наоборот, бояре – его исконные враги. Но отказаться сидеть с ними он должен сам. Он хочет, чтобы ему, как богатырю, оказывалась бы подобающая ему честь.

Илья не может остаться равнодушным к оказанному ему бесчестью и начинает проявлять свою богатырскую силу в весьма ярких формах. Он, выражаясь по-былинному, начинает «потешаться», то есть издеваться, над тем, что происходит. Проявляется это в различных формах. Он, например, выходит с своего худого места на «середу кирписьную», то есть середину палаты, и начинает пародировать Владимира, подражая именно тем его движениям и повадкам, которые выдают в нем самодовольного щеголя.

Он сапог во сапог да поколачиват,

Он скобка во скобку нащалкиват,

Еще белыми руками намахиват,

Злочеными перстнями да он нащалкиват.

(Григ. III, 98)

Возможно, что все это описание вошло сюда из песни о Дунае, для которой оно специфично. Использовано же оно явно в сатирических целях по отношению к Владимиру,

В других вариантах Илья издевается не над Владимиром, а над гостями. Выпив двуручную чару и желая «поладиться да поправиться», то есть сесть поудобнее на скамье, где весьма тесно, Илья делает это так, что ломает скамью и «прижимает» сидящих на другом конце почетных гостей – бояр, купцов и даже воинов.

Поприжал Илья Муромец да сын Иванович,

Поприжал он их да во большой угол.

(Кир. I, 77)

На скамьях устроены перегородки, указывающие каждому его место. Эти перегородки от движения Ильи ломаются.

Но Илья – не буян, выражающий свое недовольство вызывающим поведением. То, что он делает, – только первый, непосредственный, инстинктивный ответ на оскорбление. Владимир ему выговаривает, но, испугавшись его гнева, вместе с тем предлагает ему воеводство. Илья отвечает:

Не хочу я у вас ни пить, ни есть,

Не хочу я у вас воеводой жить.

(Кир. I, 77)

Он вынимает шелковую плетку о семи хвостах с проволокой и начинает ею избивать всех гостей:

Эта ваша мне честь не в честь.

(Кир. I, 77)

В этом варианте он убивает плетью всех без исключения гостей. Владимир спасается только тем, что залезает за печку и накрывает себя шубой. Илья навсегда уходит из Киева.

Более интересна и значительна другая форма развития конфликта: от реплик и поступков Ильи Владимир приходит в совершенную ярость. В нем просыпается деспот. Он «стемнел, как темна ночь», «сревел, как будто лев то зверь» (Рыбн. II, 127). Он приказывает вывести Илью, иногда – казнить его. Но вывести Илью не так легко. Он сбрасывает с себя тех, никогда точнее не называемых богатырей, которым приказано вывести его из палаты, и иногда убивает их. Он уходит сам.

Илья вырывается на волю. Настоящий смысл конфликта становится ясным только теперь. Происходит, как это понимал и Горький, восстание Ильи против Владимира и того сословия, которое он возглавляет. Илья берет лук и стрелы и стреляет по золотым маковкам Владимирова двора:

Лети-ко, стрелочка, по поднебесью,

Пади-ко ко окошечкам!

Летела тут стрелочка по поднебесью,

Пала ко царским окошечкам,

Отстрелила вси маковки позолочены.

(Милл. 1)

Обмолвка певца: «царские» вместо «княжеские» –