Поднявшись откуда-то с северо-запада, к «Стальному Замку» несся рой аэро. Тесным, сомкнутым треугольником они вихрем мчались к холодно-бесстрастному эллипсу на скале. И тотчас же грозным ответом загорелся «Стальной Замок»: вспыхнули бесчисленные иглы прожекторов, впились в небо и облитая их лучами эскадрилья с минуту неслась навстречу башням фантастического замка. Только минуту, а в следующую из груди «Стального Замка» нестерпимым бело-зеленым зноем сверкнула дымчатая, конусообразная струя, вытянулась навстречу треугольнику, и аэро, целая эскадрилья их, вспыхнули и легкой дымкой растаяли в воздухе в течение 2–3 секунд…

Какой-то не то крик, не то стон, будто вырвавшийся из груди побежденного зверя, раздался возле меня. Я обернулся. С искаженным лицом, вцепившись в железные перила мостика, как окаменелый стоял Кемминс. Лицо его выражало беспредельное горе и отчаяние. В следующее мгновение что-то тяжело ухнуло вокруг нас, под нами, – и дикий, звериный рев толпы потряс воздух.

– Кемминс! Кемминс! – вскричал я, стараясь пересилить бушующее море звуков. – Придите в себя, возьмите себя в руки! Свершившегося факта ведь все равно не вернуть…

– Да, вы правы! Хорошо! – повернулся он ко мне, и я видел, как вздрагивали его плечи и тяжелое, прерывистое дыхание вздымало грудь. – Но поймите, – в голосе его зазвучало отчаяние, – ведь это была наша гордость, наше орудие мести, наша последняя надежда отомстить им, не допустить их бегства. А теперь они улетят и мы их не удержим. Бомбардируют нас и мы бессильны. Орлы с подрезанными крыльями!

Я нагнулся к уху Кемминса и, сквозь адский шум и крики вокруг, закричал во всю силу легких:

– Нет, крылья не подрезаны! Карстон говорит, что «Мститель» не боится этих лучей. Карстон не даст им бежать. Он самый гениальный инженер нашего мира. Спешим же к «Стальному Замку».

Продираясь сквозь густую толпу, мы перешли мостик. Вдоль зданий опять потянулась нескончаемая лента дороги…

– Стойте! Сюда! – и мы свернули вправо, через огромную, широкую дверь. – Сюда! Здесь, внизу под землей, станция метрополитена… В Уэстпорт… Оттуда в Гамменвилль, – отрывисто, сквозь нечеловеческий хаос звуков бросал мне Кемминс.

Мандат «Комитета Восстания» мгновенно опустил нас на 25 метров под землю, втиснул в вагон метрополитена, и мы двинулись.

Глава XVI. Под землей

Зашипели тормоза и, мягко подкатив, поезд остановился. Огромная ярко освещенная подземная зала перрона, переполненная людьми и оглушительным шумом – вот что отчетливо и ясно запомнилось мне, когда я очутился на платформе. В следующую секунду хлынувший людской поток уже увлекал меня и Кемминса по мрачному туннелю. Длинный, освещенный коридор вырос перед нами; кто-то что-то крикнул, другие подхватили, и толпа устремилась вперед. Еще и сейчас дрожь пробегает у меня но телу, когда я вспоминаю этот путь. В хаосе криков нельзя было сказать ни слова, нельзя было сделать ни одного самостоятельного движения, не рискуя попасть под тысячи ног, что было равносильно смерти.

– Здание станции обрушилось! Бомбардировка с аэро! Здесь выйти нельзя… Это туннель на станцию Мервэн… Главное, спокойствие! Держитесь возле меня! – прокричал на ухо мне Кемминс.

В этот момент вдруг погасли электрические лампочки, освещавшие подземное русло. Бешеный, нечеловеческий не то крик, не то вой разъяренной толпы, глянувшей в очи смерти, прозвучал под сводами туннеля, эхом отдался куда-то вдаль, и все погрузилось в кромешную тьму…

Инстинктивно я нечеловеческим усилием вырвал прижатую к телу правую руку и протянул туда, где был Кемминс. Кажется, я дотронулся до его плеча, но уже в следующее мгновение кто-то, рванувшись вперед, ударил по локтю, сорвал мою руку, дикий топот прокатился по темному коридору и толпа бросилась бежать…

– Кемминс! Кемминс! – закричал я, но голос мой затерялся, как треск хлопушки в громе орудийного выстрела. Ответа не было…

Толпа увлекала меня, как водопад ничтожную щепку. Упасть – значило быть мгновенно раздавленным. Все усилия мои, вся воля, все желания – сосредоточились в одном: не попасть под ноги бегущей толпы. Изредка там и сям вспышками прорезали тьму огоньки карманных фонарей и мгновенно гасли, выбитые из рук. Спотыкаясь, крича, под аккомпанемент проклятий, в паническом ужасе неслась толпа, беспощадно топча тех, кто упал. Ноги мои не раз натыкались на лежащие тела, не раз чьи-то руки хватали меня за ноги, и кровь леденящие крики резали темь, а я, задыхаясь, чувствуя, что сердце готово вырваться из груди, мчался все вперед и вперед, в мыслях же было лишь одно: не упасть…

И вдруг мне пришла в голову странная мысль: «Ведь я сегодня ночью прилетел в «Страну Молчания», спустился в Гениополе, был в «Комитете Восстания», отправился к «Стальному Замку» и все это для того, чтобы погибнуть в этой подземной мышеловке?!.. Нет! Конечно же нет!» – и я внутренне засмеялся, а сознание нелепости такого конца удвоило мои силы, но на секунду закружило голову. Оно на миг опьянило меня, и тотчас же я споткнулся об чье-то тело, инстинктивно вытянул влево руку, толкнулся о кого-то, тот упал, а вслед за ним и я… Сверху упал еще кто-то, еще и еще…

«Конец!» – молнией прорезала голову страшная мысль. На мгновенье ярко-освещенные, предо мной мелькнули лица Карстона и всех моих спутников, кабинет редактора, озабоченное лицо Кемминса, а вслед за тем я нечеловеческим усилием рванулся, высвободился из-под груды упавших на меня тел – стал на ноги…

На миг в какой-то истоме закружилась голова, но страшным усилием воли я вернул себе сознание…

Вправо была холодная каменная стена. Людской поток был гораздо реже и прислонившись к сырому, влажному камню, я уже мог оставаться почти на месте. С минуту я стоял, силясь прийти в себя.

– Это в Блэквест! Мервэн взорван! – раздался чей-то голос возле меня, и внезапная догадка прорезала мой мозг.

Так это был боковой туннель и меня толкнули сюда, вместе с другими, а большая часть побежала прямо. Вернется Кемминс? И где он? – загвоздила мысль в голове.

Да, толпа возвращалась. По отдаленным выкрикам, по нараставшему гулу, я понял это. Люди хлынули в Блэквестский коридор и обезумевшее человеческое стадо побежало с удвоенной быстротой. Человеческий поток вновь подхватил и повлек меня…

Я не помню, сколько времени длилась эта дикая гонка… Но вот совсем неожиданно стальные тиски ослабели, и, глянув вперед, я невольно зажмурился. Впереди, вверху, на площадке широкой лестницы, с ослепительно-ярким фонарем в руке стоял какой-то человек. На миг все стихло и человек поднял руку:

– Спокойствие, граждане! Успокойтесь! – прокричал он, и после секундной паузы продолжал: – Выход свободен, все пройдут. Эй, там, не напирайте! – он еще выше приподнял фонарь и глянул далеко через наши